Читать «Сержанту никто не звонит (сборник)» онлайн - страница 154

Руби, кат!

Рассыпается в горсть серебра… Камера — наезд! Я чувствую радость открытия и восторг верующего, которому явился ангел — стайка рыбешек, настолько мелких, что кажутся каплями ртути, на глазах сливается в широкий меч-акинак… Меч, что оставил невредимым щепку-человека…

«Небо над портом было экраном телевизора, настроенного на мертвый канал».

Интересно, Уильям Гибсон тоже беседовал с Богом?

Испанский галеон, следующий из Нового Света в Старый, попал в пиратскую засаду. С грузом какао? Корабли с грузом не топят. Галеон был военный, двадцатипушечный, трехмачтовый, следовал в конвое. Охранял — корабли с золотом, какао, кофе… В результате ожесточенного боя получил пробоину ниже ватерлинии, затонул. Мистер «X», — вернее, сеньор «X» — ушел на дно вместе с кораблем, хотя пытался спастись, прыгнув за борт…

В доспехах тяжело плавать.

Железо тянет.

Кажется, я нашел цель. Сумел свести бессмысленность, жуткую пустоту жизни к чему-то большему, чем тупой взгляд в потолок. Гипотеза номер два, иррациональная — что ты делаешь со мной?!

Держитесь, мистер «X» — я спешу на помощь.

Псих?

Герой?

Дурак?!

«Снимите доспехи, сеньор!» Снимите доспехи.

Иногда я задумываюсь: нормален ли я? Стою, склонив голову набок, засунув руки в карманы плаща… размышляю. Подступающее безумие нигде не ощущается так ясно, как в переходах метро. Люди, спешащие куда-то, идущие мимо — не люди, тени, картонные раскрашенные силуэты из детского набора «Одень его/ее сам». Одинаковые заготовки «мальчик-девочка» бледно-розового, в грязных крапинках, картона — и даже пол с трудом отличишь. Хотите блондина, стройного, подтянутого, в черном костюме с ярким галстуком — пожалуйста! Только осторожней, не трясите — парик может свалиться. Хотите жгучую брюнетку с вызывающей внешностью? Извольте! Да-да, ни в коем случае не трясти. И на пол не ронять… Они ведь такие… картонные.

Их так легко помять.

Картонным человечкам я не нужен, сеньор. Я не могу помочь. А должен, иначе стану таким же, как они — картонным. И если это сумасшествие — то да, я болен. Я полный псих.

Может ли сумасшедший знать о своем безумии?

И если знает, то сумасшедший ли он?

Камень давит. Над головой толща, вокруг — толща, пусть не сине-зеленая, но все же глубина. Выдох уносится ввысь с гулким «б-бу-улб»…

На меня начинают оглядываться…

Я улыбаюсь.

Психам — можно.

Три девчонки, лет восемнадцати-девятнадцати. Пьяны. Лица опалены пламенем, или я вижу это так — закопченная кожа, блеск глаз. Больному рассудку трудно верить.

Темно.

— Че вылупился, козел?!

Пусти, толкнулся изнутри «я» с пустыми стеклянными глазами, моя очередь. Обещаю, боли ты не почувствуешь.

Но это же… Девушки?

Рыцарь, блин, — равнодушие и пустота. Стеклоглазый не чувствует ни страха, ни гнева; ярость его холодна и отточена — клинок, не чувство. — Они из ментовской академии. Ты будешь не первый, и не последний, кто попадет им под пьяную руку…

Нет, говорю я, с тобой покончено. Теперь я — всегда я. Вот так.