Читать «Многие знания – многие печали. Вне времени, вне игры (сборник)» онлайн - страница 27

Нет! Он правда ничего не предчувствовал! И я потратил едва ли не битый час, чтобы объяснить Кириллу Павловичу, что ему угрожает опасность, и призвать его к всемерной осторожности. А потом сказал о том, что тоже лежало на поверхности – чего он сам не понял. Он был отчасти удивлен, когда я заявил непререкаемым тоном:

– Раз все ваши рисунки касаются стародавних времен, похоже, разгадка произошедшего в них и кроется. И коль скоро из восьми участников событий шестеро мертвы – придется расспросить единственную персону, которая, кроме вас, способна ответить.

– Но кто это?!

– Вы еще не поняли? Кстати, почему вы до сих пор не нарисовали для меня ее портрет?

– Лидия?

– Разумеется. И я прошу вас найти ее. Просто найти. Раньше я думал, что вы должны с ней встретиться. Однако теперь, после того, как мы поняли, что вам может грозить беда, настаивать не буду. Просто отыщите мне ее. И я, вероятно, встречусь с ней сам.

– Вы думаете, – промолвил он ошарашенно, – виновник происшедшего – она?

– Возможно. А возможно, она просто знает, в чем дело. Или чувствует это.

Кирилл Баринов

Трудно написать портрет женщины, в которую ты был влюблен тридцать лет и три года назад. Невольно думаешь, а что сделало с ее лицом безжалостное время, как потопталось на нем, изрезало его… А может, кто знает, и улучшило: бывает сорт женщин – их немного, по моим наблюдениям, две-три на сотню, – которых время (и собственные усилия) делают лучше, чем прежде. Да, я бы хотел взглянуть на Лидию сейчас.

Общих друзей после смерти Пита у нас не осталось, и я стал искать ее через Интернет.

В первой соцсети, что я прочесал, ее не было. Во второй тоже. И я невольно соскользнул мыслями в прошлое. Ведь я однажды рисовал Лидию – во время московской Олимпиады, в день, когда хоронили Высоцкого. Интересно, что стало с тем рисунком? Вряд ли она его сохранила, а жаль, была бы память обо мне – мальчишке, больше ведь никаких моих рисунков и эскизов тех времен не сохранилось, только первая картина с похоронами Высоцкого.

Тогда я увел Лидию из скорбной очереди со словами, что надо где-нибудь помянуть поэта. Те времена – не нынешние, когда между идеей оскоромиться и ее воплощением проходит обычно лишь пара минут – достаточно завернуть в любое заведение, что раскинулись повсюду. А тогда на Верхней Радищевской не было ни одного кафе, бара или ресторана (кроме «Камы» рядом с театром, но тот ресторан был закрыт по случаю похорон). Ничего подходящего я не знал ни на Яузских воротах, ни на Солянке. Мы могли бы брести, куда глаза глядят, сколько угодно, и прошли бы часы, прежде чем отыскали пищевую точку – что-нибудь типа пельменной, потому что большинство тогдашних ресторанов по случаю наплыва иностранцев на Олимпиаду закрывалось на спецобслуживание. Любое развлечение в Белокаменной, в том числе выпивка с девушкой, требовало подготовки. Однако не зря я целый год отучился в далеко не последнем столичном вузе – появились знакомства, в том числе из тех, что на вес золота.