Читать «Иудаизм. Древнейшая мировая религия» онлайн - страница 3

Могут сказать: их объединяет религия. И в самом деле, еврейская религия существует. Для многих евреев она есть главное в жизни, она связывает их с другими евреями. Однако при всей заманчивости такого ответа он поверхностен, оторван от реальности. Ведь зачастую религия не только отделяет евреев от неевреев, но и разделяет евреев между собой. И даже самые набожные евреи не думают, что их еврейство определяется религией. Они следуют еврейской религии, поскольку они евреи, а не наоборот.

Что же делает еврея евреем? Хотя в наши дни есть немало «евреев по выбору», подавляющее большинство евреев родились в еврейских семьях. На вопрос «почему ты еврей?», большинство евреев ответят: «Я родился евреем».

Это существенно. Иногда приходится слышать, что «иудаизм не занимается прозелитизмом»: дескать, евреи не пытаются никого обратить в свою веру. Однако это не соответствует действительности. Религиозные евреи обычно гордятся своей религией и с удовольствием объясняют ее неевреям. Когда ими интересуются, им это приятно и даже лестно. Однако поскольку для них религия есть нечто вторичное по отношению к еврейству, обращение в иудаизм не ставится во главу угла. В тех относительно редких случаях, когда нееврей решает стать евреем, это больше трактуется как присоединение к народу, чем «обращение в веру». Да и вообще, как мы увидим, в еврейской религии «вера» играет второстепенную роль.

Поскольку чувство еврейства больше обязано рождению, чем личному выбору, связь с другими евреями во многом обусловлена рождением. А значит, значительную роль в еврейском самосознании играет семья. Причем понятие семьи здесь довольно широкое: в нее входят даже самые дальние родственники.

Евреи остро ощущают свою сопричастность истории еврейского народа. Эта сопричастность укрепляется и религиозными максимами: каждый еврей должен считать, что он сам был выведен Моисеем из египетского рабства, сам стоял перед Богом у горы Синай и получил в дар Тору. Такое спонтанное чувство, однако, не ограничено религиозными евреями: оно знакомо многим, кто отвергает религиозную веру.

Нахум Гольдман, один из выдающихся еврейских лидеров XX века (политических, а не духовных), пишет в воспоминаниях о еврее из литовского местечка, в котором он родился:

Он не только считал своей семьей собратьев-евреев (они были для него чем-то большим, чем просто единоверцы или соотечественники), но и всем сердцем ощущал близость к прошлому своего народа и к его Богу. Узнавая в детстве о Моисее, он воспринимал его не как мифического персонажа, а как важного, хотя и дальнего, дядюшку. Изучая в йешиве (раввинистической академии) рабби Акиву или рабби Иуду, он не ощущал себя антикваром в лавке древностей, а вел разговор с живым родственником, более старым и более мудрым. В каком-то смысле все еврейское прошлое, а не только лишь прошлое семьи или местной общины, составляет неотъемлемую часть внутреннего опыта и идентичности каждого еврея. Поскольку же чувство общей истории есть у евреев, где бы они ни жили, все они образуют одну большую семью.