Читать «Жизнь без Роксоланы. Траур Сулеймана Великолепного» онлайн - страница 40

Но даже не за справедливое распределение подушек и одеял, а за настоящую строгую заботу любили свою Хафсу девушки гарема.

Хафса нашла вечный покой рядом со своим мужем султаном Селимом Явузом.

Но жизнь продолжалась, она не останавливается даже тогда, когда умирают лучшие.

После двух праздничных дней начала месяца шавваль Повелитель изъявил желание побеседовать с Хуррем наедине. Ну и что, кого это могло удивить?

Поразила Роксолану только тема разговора. Сулейман почему-то напомнил, что она рабыня. Это был не первый раз, женщина уже пыталась заставить Ибрагима признаться, что она не куплена. Тот категорически отказался подтвердить это перед султаном. И вот снова…

Роксолана не могла понять, почему у Сулеймана явно хорошее настроение. Ее саму, напротив, такие разговоры выводили из себя, как ни старалась сдерживаться.

– Я не рабыня! Меня никогда не продавали и не покупали!

Бровь Сулеймана чуть приподнялась:

– А Ибрагим-паша?

– Нет, и он тоже нет. – Роксолана чуть презрительно поморщилась. – Если говорит, что дорого заплатил, то лжет. Получил в подарок.

– Кто тебя подарил, родители?

– Не-ет! Им такое и в голову бы не пришло. Владелец из Кафы.

Сулейман постарался скрыть улыбку. Он прекрасно знал всю историю нелегкого пути Хуррем от Рогатина до Баб-ус-сааде, но предпочитал об этом не вспоминать.

– А к нему как попала?

– Бандиты подарили, которые в плен захватили.

– Ты участвовала в войне?

– Нет, налетели на Рогатин, кого успели, похватали, забрали с собой…

– Рабами считаются все захваченные в плен.

– Я не рабыня! – упрямо возразила Роксолана.

– Хуррем, ты не желаешь быть моей рабыней?

На мгновение она замерла, явно пораженная высказанной мыслью, потом встрепенулась, как птица, в зеленых глазах слезы:

– Я ваша рабыня, рабыня вашего сердца, ваших глаз, ваших рук, вашей и своей любви… С первого взгляда и навсегда.

Опустилась на пол у его ног, головка склонилась, по лицу потекли крупные слезы.

– Простите меня за глупые слова, Повелитель.

– Сулейман, – мягко поправил тот. – Я просил, чтобы наедине ты не звала меня Повелителем.

Ее губы чуть тронула смущенная улыбка, как у ребенка, который получил желанное прощение.

– Сулейман…

– Так лучше, – Сулейман старался придать голосу строгость, но сквозь строгие нотки прорывались нежность и обожание. Чуть склонился к сидящей на ковре у ног возлюбленной, поднял лицо за подбородок. – Хочешь свободы?

Роксолана замотала головой, насколько позволяли его пальцы:

– Нет, от вас – нет!

– То-то же.

Султан встал, поднимая и Роксолану, снова повернул ее заплаканное лицо к себе, вздохнул, словно о чем-то сокрушаясь. Если бы ее глаза не застилали слезы, заметила, что в его пляшут веселые огоньки.

– Но отпустить на волю тебя придется…

– Нет!

– Ты же только что заявляла, что свободна. – Снова в его глазах притворная суровость, и снова Роксолана не заметила лукавства. – Вынужден освободить…