Читать «Цветаева без глянца» онлайн - страница 2

Считала: «Тело в любви не цель, а средство». Также и в творчестве, ибо любовь — и есть творчество. И творчество — любовь. Она всегда понимала себя не как цель, а как средство — творчества, любви, души. И пользовалась им (собой) на полноту: радовалась и страдала, томилась и ликовала, рыдала и пела, любила, негодовала — жила. И всех звала с собой — жить:

«Мое завещание детям:

— «Господа! Живите с большой буквы!» (Моя мать перед смертью сказала: «Живите по правде, дети, — по правде живите!» — Как туманно! — Правда! — Я никогда не употребляю этого слова. — Правда! — Как скудно — нищё — не завлекательно! — «Живите под музыку» — или — «Живите, как перед Смертью» — или — просто: — «Живите!»»

Гедонизм? Ничего нет более противного Марининому призыву — жить! Гедонизм — торжество плоти — бездушен. Гедонизм — апофеоз потребления — бесплоден. Гедонизм — имитация жизни — «гроб и надгробные плиты»!

Жить, для Марины, — быть надобной. Быть средством для другого. Который сам — встречное средство. Она — оклик, он — отзыв. Вместе — жизнь.

Луну заманим с неба В ладонь — коли мила! Ну а ушел — как не был, И я — как не была.

Оклик без отзыва — стих. Но и в стихе — жизнь. Усиленная и умноженная лирическим напором.

Гляжу на след ножовый: Успеет ли зажить До первого чужого, Который скажет: пить.

«Лирическое стихотворение: построенный и тут же разрушенный мир. Сколько стихов в книге — столько взрывов, пожаров, обвалов: ПУСТЫРЕЙ. Лирическое стихотворение — катастрофа. Не началось и уже сбылось (кончилось). Жесточайшая саморастрава. Лирикой — утешаться! Отравляться лирикой — как водой (чистейшей), которой не напился, хлебом — не наелся, ртом — не нацеловался и т. д…

Из лирического стихотворения я выхожу разбитой».

Но:

Дробясь о гранитные ваши колена, Я с каждой волной — воскресаю! Да здравствует пена — веселая пена — Высокая пена морская!

* * *

Биография Марины Цветаевой сегодня известна в мельчайших деталях. Если и есть пробелы, то — не­существенные. Во всяком случае  главные эпизоды прописаны с небывалой тщательностью. До жеста, взгляда, вздоха. Родными, современниками, исследователями. Самой Цветаевой — обильно и ярко фиксировавшей события и думы в записных книжках, тетрадях, письмах, в стихах.

Зачем?

По детальности отображения в письменных документах биография Цветаевой может сравниться (несомненно, уступая) лишь с последними годами жизни Льва Толстого. Даже в усеченном — утраченном — виде цветаевский архив огромен. И все равно каждая новая публикация вызывает непременный интерес. От судьбы Марины не оторваться, как не оторваться от ее стихов, которых — много! — очень много!! — чересчур много!!! — и все равно недостаточно.

Почему?

Биография Цветаевой разрублена топором Русской Революции на две равные половины. Они зеркально отражаются друг в друге. До излома жизнь шла естественным чередом, со своими радостями и заботами, удачами и потерями — «в руце Божией». После — всё перевернулось, начался сплошной «дьяволов водевиль». Революция лишила всего: России, культурной среды, привычного уклада жизни, дома, мужа, дочери. Оставила только Слово. И — Дело: писать, свидетельствовать, жить. «Потому что вовсе не: жить и писать, а жить-писать и: писать — жить».