Читать «Насвистывая в темноте» онлайн - страница 15

Мама провела в больнице Святого Иосифа почти весь июнь. Похоже, она могла пропустить и празднование Четвертого июля. Жуткая досада, ведь однажды я слыхала, как мама говорит лучшей своей подруге, миссис Бетти Каллаган, что ей стоило назвать Тру «Петардой», вот до чего наша мама любила Четвертое июля.

К тому времени Холл по большей части перестал являться домой. А Нелл стала раздражать Тру — настолько, что та, едва завидев сестру в белой блузе и кожаных туфлях, сразу заводила пластинку про Элвиса… Элвиса… Элвиса. Я-то считала, что Нелл ничего. Не фонтан, конечно. Но я старалась не забывать папины слова: в мире есть сестры и похуже, чем наша Нелл. Хотя Тру бывала сыта ею по горло — до такой степени, что начинала гоняться за Нелл по всему дому, ловила где-нибудь и, поднеся к губам зубную щетку, как микрофон, принималась горланить «Ты не кто иная, как охотничья собака» — опять и опять, пока Нелл не теряла терпение и не давала ей хорошего щелбана. Тогда мне приходилось успокаивать Тру, а потом дарить что-нибудь ценное вроде любимого стеклянного шарика с металлическим блеском внутри, чтобы та пообещала, что не станет пытаться придушить Нелл во сне.

Тем утром, когда Нелл рассказала нам про мамину стафилококковую инфекцию, я решила, что неплохо бы сходить в церковь и немного помолиться, — хоть и считала, что Бог давно оглох и не слыхал ни единого слова из тех, что я ему наговорила. Нелл не захотела пойти со мной, потому что спешила в «Автомастерскую Филларда» на встречу со своим парнем, Эдди Каллаганом, который там работает, а библиотекарше миссис Каллаган доводится сыном.

Мне больше всего нравилась церковь Богоматери Доброй Надежды, при ней была воскресная школа, а еще она в шести кварталах, и сестры О’Мэлли могут дотопать туда на своих двоих. Правда, идти нужно мимо дома Жирняя Эла Молинари, отчего у меня вечно портилось настроение, ведь Тру мало что так любила, как встать напротив его выкрашенного желтым дома и громко объявить: «Жирняй Эл говняшку съел!» Она по-всякому его обзывала: то итальяшкой, то макаронником, то говорила, у него спагетти вместо мозгов, а то еще, если совсем на взводе, затянет песню Гарри Белафонте под названием «Дайо», только пела она по-другому: «Жирняйо… жирняйо».

Она даже не сомневалась, что прошлым летом именно Жирняй Эл угнал ее велосипед, и до сих пор рвала и метала. Заставить ее прекратить мне нипочем не удавалось, хотя — Бог и папа мне свидетели — старалась я как могла, но только все кончалось тем, что Жирняй Эл гнался за нами полдороги в школу, угрожая убить, если только поймает, да только зря грозился: у него правая нога кривая из-за палимилита. Впрочем, мог и догнать. И я всегда говорила Тру: «Что ты станешь делать, если он тебя поймает? У него же ножик есть».