Читать «Симпозиум отменяется» онлайн - страница 3

– Хорошо грустным. При Лаврентии Палыче вообще бы сгинул! – вставил Конфуций, почесывая бок.

– Матвеич, расскажи что-нибудь. По свету, наверное, помыкался. Поколесил-то изрядно? – попросил Емельянов, вытряхивая из картонной коробки на койку консервы.

– Где только меня не носило, мужики. Афган, Фергана, Таджикистан, Абхазия, Карабах, Югославия, Чечня. Вот жалею, в Баку не попал, друга там потерял, Сашу Есаяна. Замечательный был парень, отличный оператор. Как говорится, от бога. Редкой души человек. Растерзала его разъяренная толпа, когда увидели у него в руках камеру.

– Опасная у вас работенка, однако, – сказал Савельев, аккуратно ножом выкладывая кусочки тушенки на хлеб. – Не позавидуешь.

– Пару раз легко ранен был. Контужен. В Чечне под бомбежку угодил, чуть обвалившейся стеной не накрыло. В Югославии хорватам чем-то не приглянулся, видно рылом не вышел. Моя курносая, слишком славянская физиономия подкачала; «сипуку» жаждали мне сотворить, еле ноги унес. Кофр с камерой так и пришлось бросить. Иначе бы не выбрался из той передряги. Вот ребятам-телевизионщикам Виктору Ногину и Геше Куринному, в отличие от меня, не повезло, так и сгинули на хорватском участке. Возможно, их приняли за сербских шпионов. Сожженную машину потом обнаружили, а их самих так и не нашли.

– Жена, наверное, постоянно пилит. Что дома не сидишь, что пропадаешь черт знает где.

– Да я и не женат. В разводе. Дважды. Да, и какая женщина выдержит такую жизнь? Сплошные ожидания и переживания. Мотаешься по свету, дома почти не бываешь. На хрена он, такой муж, нужен. Стрингер должен быть свободным как птица. Его ничто не должно держать. Если ему надо, он должен в любой момент сорваться с места и очутиться в самом эпицентре событий.

– У меня приказ, вашего брата, репортера, с передовой гнать в три шеи! – вдруг ни с того, ни сего выдал молчавший до этого, капитан Дудаков, уставившись неподвижными осоловелыми глазами на фотожурналиста.

– За что такая немилость? Почему не допущать? Да и где она, передовая-то! Не допускать за правду? – попытался съязвить Матвеич.

– За нее, матушку! За нее, родимую! Которую за бабки забугорникам продаешь!