Читать «В глубине стекла» онлайн - страница 54

— Да, беззаветно и бескорыстно отдающих все свои силы детям! Мне бы ещё хотелось сказать о той моральной чистоте, к которой обязывает наша профессия, — развивала она свою мысль, — мы просто не имеем права быть морально нечистоплотными, как на работе, так и в личной жизни, потому что именно с нас наши ученики будут лепить свои моральные принципы…

— Да уж, с тебя налепят, хапаешь и хапаешь, как только не треснешь, — тихонько, еле слышно, буркнула себе под нос Марина Михайловна.

Ольга особо не прислушивалась. Давным-давно, ещё со школьных лет, она научилась отключаться, как только с трибуны начинали звучать подобные высокопарные речи, как только её кто-то брался «воспитывать». Причём распознавать их она ухитрялась с первых мгновений. Как это происходило, Ольга и сама понять не могла, была ли тому виною особая интонация речи, отдельные ли «ключевые» слова, либо выражение лица оратора, но стоило только выступающему открыть рот и произнести первую фразу, как Ольгино сознание переключалось на какие-то свои мысли, при этом внешне она продолжала выглядеть самой внимательной слушательницей.

Сейчас она вспоминала, сколько ей всего надарили. Весь её учительский стол был заставлен букетами цветов: розы, гвоздики и потрясающий букет белых лилий, частью распустившихся, частью в бутонах, источавший сладковатый, умопомрачающий аромат. В столе лежали коробки конфет, сколько их было, Ольга не помнила — то ли пять, то ли шесть. Лежал набор косметики, другие милые пустяки, но самым волнующим был конверт с купюрой в сто долларов, покоящийся сейчас на дне её сумки.

Ольга любила подарки ещё с детства. Она всегда сильно волновалась накануне праздников, дня рождения, когда ждала подарков: «Подарят или нет? Что подарят?» И не то что бы она была жадной, нет, она всегда легко одалживала свои вещи и деньги, часто без возврата, просто подарок казался ей маленьким чудом, неким материальным подтверждением любви к ней, даже самый пустячный. Но в последние годы ей почти ничего не дарили, мама была погружена в свой мир фантазий, её мало волновала реальность, мужчины попадались ей такие, что и с днём рождения-то поздравить забывали, а уж про подарки и речи не было, разве что несколько дохлых цветочков на Восьмое марта. Подружки изредка дарили что-нибудь по мелочи. Слушая, как её однокурсницы взахлёб описывают то, что им подарили, Ольга начинала ощущать себя забытой, никому не нужной, лишенной главного источника женского счастья — любви.

А сегодня… Надо сказать, что Ольга совершенно забыла про День учителя и пришла на работу в самой обычной одежде. Ещё до уроков она заметила, в каком приподнятом настроении находятся её коллеги, их парадные, порою до нелепости, наряды, выставку колечек, цепочек, брошек, бус и серёжек, светофорную разноцветность косметики. Она даже ощутила себя серым воробьём, затесавшимся в стаю пёстрых тропических птиц. Но когда встретившаяся ей Анна Абрамовна, одобрительно кивнув, отметила: «И правильно, вам наряжаться-краситься — только молодость свою и красоту прятать», успокоилась. А когда в начале первого урока к ней подошли дети, вручили ей букет цветов и коробку конфет и начали говорить, как они рады, что их учит именно Ольга Ивановна, и как они ее любят, она и вовсе забыла о своей одежде. Подходили дети, сами по себе и группами от классов, и все они казались Ольге удивительно милыми, добрыми, приятными, хотелось их обнять и поцеловать, что она, порою и делала, вогнав в краску здоровенного девятиклассника с пробивающейся порослью усов. После третьего урока заглянула председатель родительского комитете её класса, преподнесла букет шикарных лилий и по-деловому вручила красивый конвертик, со словами: «А подарок вы уж выберете сами, какой захочется». Ольга, растерянно улыбаясь, постеснялась при ней заглянуть внутрь, а когда та ушла, осторожно, чуть-чуть, будто дверку клетки, из которой может улететь птица, приоткрыла его. Конечно, она не раз видала доллары, но у неё лично никогда ещё такой суммы не было. «Сто долларов! — думала она. — Это сколько же в рублях будет? Обалдеть!»