Читать «Алиса. Рабство в Сети» онлайн - страница 14

Мужчина, открывший им дверь, был небрит и неприветлив.

Увидев его, Ольга тут же настроила себя на запах водочного перегара, который непременно должен исходить от такого мужика . Но ожидания не оправдались. Опыт, полученный Жуковской во время работы в социальных службах, сейчас подвел. Да, в подавляющем большинстве случаев так выглядели крепко пьющие отцы семейств, как правило, безработные, живущие за счет жен, торгующих носками на уличных базарах. Либо разведенные по той же, алкогольной причине инфантильные дяди, либо же бобыли, убежденные холостяки, которым от жизни надо было не слишком много: крыша над головой, телевизор, чтобы смотреть футбол, необременительная работа, дающая минимальные средства к существованию. А именно возможность покупать кильку в томате, хлеб, дешевые сосиски, яйца и пиво, без которого футбол не воспринимается как зрелище.

Но этот человек был небрит и смотрел недружелюбно, вероятнее всего, по другой причине. Ольга со своим опытом легко определила: перед ними не запойный алкоголик, даже не бытовой пьяница — просто очень злой, чем-то слишком расстроенный человек, которому именно теперь меньше всего хочется общаться не только с посторонними, стоявшими в дверях, но даже с собственной женой. Небритый поглядел перед собой осмысленно, пронзил каждого из троих лютым взглядом, словно прожег лазером, и выплюнул грубое:

— Кого надо?

— Онищук Людмила Петровна здесь живет? — спро сила Жуковская, в последний момент с трудом сдержав желание ввернуть милицейское словечко «проживает».

— Чего надо?

— Люда живет здесь?

— Вам какое дело?

— Мы звонили, — Ольга тут же уточнила: — Я звонила, разговаривала с матерью… Вашей супругой, наверное… Мама Люды, Татьяна Людвиговна…

— Я знаю, как звать Людкину маму, — огрызнулся небритый. — Какого милого вам всем от нас нужно?

Чего нас в покое не оставят?

— Может быть, разрешите войти?

— Нет. Пошли вон отсюда!

Мужчина попытался закрыть дверь. Ольга быстро двинула ногу вперед, как часто делала раньше. Но Юранд, также мгновенно оценив ситуацию, опередил Олю: живо отодвинув ее плечом, сунул ногу в твердом, крепком ботинке, вовремя помешав небритому запереть свою маленькую крепость. Только теперь Жуковская оценила этот поступок: ее туфли явно проигрывали по устойчивости обуви молодого поляка. Мужчина изнутри надавил сильнее, что грозило бы Ольге переломом или другой неприятной травмой. Ботинки Юранда, дизайном напоминавшие армейские берцы с высоким подъемом и мощным носком, натиск выдержали.

— Лапу убери! — гаркнул небритый.

— Надо поговорить! — повысила голос Ольга. — Мы же договаривались…

— Со мной никто не договаривался! Вас трое — вот и болтайте друг с другом! Забери копыто, я тебе сказал!

Выйду — сломаю, и ничего мне не будет!

Юранд, по-прежнему сохраняя молчание, в полсилы толкнул дверь плечом.

— Э! Я ментов вызову! — заорал мужик.

— Вряд ли, — вырвалось у Ольги. — Проще все-таки с Людой поговорить. Милиция, уважаемый, вам уже не поможет. Она вам уже не помогла.

— Ага! Вы все помогаете!

— Мы просто хотим поговорить, — повторила Жуковская.

— Пускай этот… лапу свою заберет! — не унимался небритый.

Изнутри послышался женский голос:

— Петя!

— Да! — рявкнул хозяин в ответ.

— Люди, правда, поговорить хотят. Не бушуй, пускай заходят.

— Я их не звал сюда! Чего им надо? Чего лезут в нашу жизнь? Мало Людке врачей вызывали? Теперь еще эти вот «долечивать» приехали! Идут они лесом, Танька, ясно тебе?

— ПЕТЯ! — прикрикнула женщина.

Давление изнутри ослабло. Теперь Юранд легко распахнул дверь и отступил, пропуская вперед Ольгу и до сих пор хранившую молчание Агнешку. Все трое вошли в небольшую и совсем неуютную прихожую. Петр Онищук, уперев руки в боки и поставив ноги чуть шире плеч, преграждал им путь, хотя и впустил на свою территорию.

— Не морочь людям голову, Петя, — сказала невысокая женщина в синих, явно мужских тренировочных штанах и турецком байковом халате на молнии. — Заходите, не бойтесь. Он у нас нервный в последнее время.

— Понятно, — произнесла Жуковская.

— Что тебе понятно, ты, курица?! — взвился небритый, но жена вновь повысила голос, и теперь с гневом смешалось отчаяние.

— Сколько можно? Все уже видели, какой ты страшный! Хватит уже, Петро, хватит! То на соседей кидаешься, то теперь вот на посторонних…

— Соседи мне теперь тоже никто! — огрызнулся Онищук.

— Ты скоро сам себе никем станешь! Иди полежи, твое любимое занятие! Давай, давай!

Скрипнув зубами и снова попытавшись прожечь незваных гостей взглядом, хозяин повернулся и, сгорбившись, удалился в недра стандартной трехкомнатной квартиры.

— Вы его уж простите, — вздохнула женщина. — Он после того случая и в самом деле с соседями разругался. У нас, знаете, как? Начинают: ага, дочка проститутка, легких денег захотела, конкурсы ей подавай. Что, говорят, красивее никого во всем городе нету? Знаете, — она понизила голос, — Петя с работы собирается увольняться. У нас тут и так с этим самым трудоустройством не очень. Зарплаты не киевские, понимаете… — В Киеве вряд ли выше, — вставила Ольга.

— Мы же не про это говорим?

— Верно, не про это. Почему увольняется?

— То же самое — из-за Людки. Только там мужики его жалеют и постоянно советуют набить морду ментам.

— Прямо-таки всем? — брови Ольги удивленно прыгнули вверх. — Вот так прийти в управление с дубинкой и начать молотить первых попавшихся милиционеров в форме?

— Вам смешно, — укоризненно заметила Татьяна Онищук. — А у нас тут весь город в шоке до сих пор.

Виноватых ищут, найти не могут. Ладно, люди не должны этим заниматься, милиция обязана. Так милиция же и не чешется! Они там все повязаны! Начнут искать тех, кто заправлял «Глянцем», — все полезет наверх! Им, ментам, тогда самих себя придется сажать. Когда такое бывало? Ой, чего мы стоим? Пойдем в кухню, что ли…

Кухня также оказалась стандартной и тоже не радовала уютом. Полное с верхом мусорное ведро стояло не в шкафчике под мойкой, где ему обычно хозяйки определяли место, а возле подоконника, на всеобщем обозрении. Стол был заставлен грязной посудой, которая, судя по всему, не уместилась в мойку. Татьяна попыталась исправить оплошность: быстро перегрузила тарелки со стола, заполнив теперь эмалированную мойку с верхом. Поискав и найдя серенькую тряпочку, женщина смахнула с поверхности стола хлебные крошки, кивнула, указывая гостям на табуреты.

— Извините. В последнее время все из рук валится.

На Людку — и вовсе смотреть страшно.

— Она дома?

— Дома. Сидит у себя в комнате, выходить не хочет. Вы мне звонили? — Татьяна повернулась к Жуковской. — Да. Я работаю в Киеве, но вообще-то местная…

— Знаю я тетку вашу, — махнула рукой Татьяна Онищук. — На базаре у нас стоит, с овощами. Это ж она договаривалась, а мы подруги. Так что решила вот уважить.

— Спасибо. Я — Оля, — напомнила она. — Это Агнешка и Юранд, польские коллеги. Мы хотели бы пообщаться с Людой. Конечно же, на условиях полнейшей анонимности. Это, кстати, наше главное условие. Можем даже подписать какие-нибудь документы о неразглашении…

— Отстаньте вы со своими документами, — отмахнулась Татьяна. — Верю я вам. Даже если бы не верила, все равно. Людка-то наша и так уже звезда… как говорится, на букву «пэ».

— Что это значит? — впервые за все время разговора подала голос Агнешка.

— Я тебе после объясню, — сказала Ольга, снова переключив внимание на собеседницу. — Так или иначе, фамилия вашей дочери нигде, ни в каком контексте упоминаться не будет. Даже имя поменяем. Нас, меня и моих польских коллег, интересует сама схема. Вы ведь не думали, что Люда была задействована в секс-индустрии?