Читать «Алиса. Рабство в Сети» онлайн - страница 11
Елизавета Воронина
Предложение остановиться дома у родителей Ольги коллеги отмели сразу и категорически.
Отчасти Жуковская их понимала. Вежливый отказ не означал, что польские коллеги игнорируют законы традиционного украинского гостеприимства. Бывая в разных городах, как по долгу службы, так и по личным делам, Ольга тоже старалась селиться отдельно. Даже если там у нее обитали университетские друзья, родственники, родственники друзей или просто знакомые, она не спешила пользоваться ответным приглашением и стеснять людей, пусть и на одну ночь.
И дело вовсе не в желании вести какую-то разнузданную ночную жизнь, предполагавшую появление под утро в компании случайного нетрезвого знакомого. Наоборот, Жуковская вполне отдавала себе отчет в том, что к тридцати годам сформировалась в довольно консервативную, не слишком открытую личность. Да, журналистика, которой она занималась профессионально, предполагала прежде всего открытость, наличие широты взглядов, отсутствие комплексов, готовность принять, чтобы понравиться собеседнику, иную точку зрения, при этом не отказываясь кардинально менять свою. Однако Ольга и здесь нашла приемлемый для себя выход: выбрала себе не слишком экстремальную, на первый взгляд скучноватую деятельность, зато работать надо было не с людьми, а больше — с текстами. При этом применять способности анализировать, раскладывать соображения по полочкам, делать, возможно, не всегда правильные, но в любом случае нудные и логичные выводы.
Впрочем, период жизни, отданный работе в системе социальных служб, при сильном желании с ее стороны, по ее собственной инициативе, вполне мог если не кардинально изменить Ольгину сущность, то уж наверняка внести коррективы в ее внутренний мир.
Ведь без прямого общения с живыми людьми, которых переполняли эмоции, и чаще всего не слишком позитивные, вариться в огромном бурлящем социальном котле было просто невозможно. Так и пойти ко дну недолго.
Оля понемногу, шаг за шагом, училась не только выслушивать и понимающе кивать, но и в самом деле понимать, проникаться чужими бедами, делать нужные выводы. Опыт она приобрела бесценный. Только вот ее совершенно, как говорят, не характерная для женщин склонность к системности, порядку и анализу не была в полной мере применима к происходившему вокруг.
Именно потому Жуковская сменила род занятий. Реально, ощутимо помочь сотням заплаканных, рано постаревших, потерявших всякий интерес к течению жизни людей она не могла. А выслушивать, записывать и что-то обещать без надежды на выполнение обещаний Оле не позволяла совесть.
Нежелание вести вечерами напролет необязательные, ни к чему не обязывающие разговоры, результат которых даже сложно назвать общением, — вот одна из причин, почему Ольга Жуковская могла запросто пожертвовать даже реальным комфортом гостьи, обещанным ей друзьями или родственниками. Вторая причина вытекала из первой: Ольга остро нуждалась в свободе действий, возможности самой решить, как планировать свой день. Она не хотела зависеть от радушных хозяев, которым с утра надо или на работу, или по своим делам; гостья же либо подстраивается под них, либо — что для нее было на порядок хуже! — получает хозяйский ключ, что явно корректирует ее день и с чем приходится считаться.
Исключением, вне всяких сомнений, для нее был родительский дом в Луцке, просторный, с уже достроенным вторым этажом, где в комнатах еще приятно пахло свежей древесиной. Мéста под его крышей хватило бы не только польской журналистке Агнешке Збых и ее спутнику, фотографу Юранду Чинскому, с первых же минут знакомства попросившему называть его Юрой. Родители Оли, честно говоря, сами не знали, для чего им такой большой дом. Просто отец, начав зарабатывать понемногу, не видел другого применения деньгам, кроме как вложить их в модернизацию собственного жилища. Потому и он и мама всегда искренне радовались любой возможности наполнить дом людьми, хотя бы на короткое время.
Ольга предложила польским коллегам остановиться у нее. Однако поляки предпочли двухкомнатный гостиничный люкс, что по цене равнялось двум одноместным номерам.
Жуковская сперва обиделась: как так — отвергнуть традиционное гостеприимство! Но, поставив себя на место коллег, поняла их. Агнешка и без того находится на чужой, как показали первые попытки работать в заданном направлении, неприветливой, где-то даже враждебной территории. Подобные обстоятельства должны оставлять человеку возможность для маневра.
Это значит, ко всему прочему, не связывать себя никакими обязательствами перед посторонними людьми. Кто знает, как повернется без того изначально непростая ситуация. Посторонние, или, как выразился Юра-Юранд, мирные граждане, пострадать не должны.
Итак, гостиничный жилец — лицо, можно сказать, официальное. Ни от кого не прячется, у всех на виду, намерения чисты, задачи ясны.
Хотя Ольга подозревала: коллегам в украинском городе Луцке придется работать по правилам, применимым к деятельности агентуры во вражеском тылу.