Читать «Старинная шкатулка» онлайн - страница 224

— Вот, Петр Васильевич, на месте преступления, можно сказать, захвачена. Хлеб, сволота, воровала.

— Садитесь, — странно-равнодушным голосом проговорил Чумаков. — Ну, рассказывай.

— С час назад ее у Волчьего озера видели. Колосья обрывала. Больше килограмма нарвала. Все в подол совала.

— Так! Ну, а ты что скажешь, товарищ Тетюшкина?

Женщина заплакала, закрыв лицо ладонями, всхлипывания едва слышны, а плечи резко вздрагивают.

— Это верно, что ты срывала колосья? Говори!

Тетюшкина опустила голову на стол, что-то забормотала, запричитала. Можно было понять только одно слово: «О, господи!»

— Хватит, здесь не церковь. Брала зерно? Ну, говори, брала или не брала?

— Передать в прокуратуру и все. — Бригадир зло глянула на Тетюшкину. — Там с ей по-другому побалакают.

— Успокойся, Тетюшкина. Ты должна ответить на мой вопрос. Брала зерно? Ну, что же, будем в молчанку играть? Брала зерно, я спрашиваю?

— Брала.

— Ну, как же ты могла пойти на воровство?

— А чо мне делать? У меня ж трое детишков. Весь день базлают: «Есть хочу. Есть хочу». А чо я им дам?

— Тебе же выдали аванс.

— А скока выдали-то? За месяц всю муку съели. Одна вон картошка осталася.

— Товарищ Балуева! — Это он обращался к бригадиру. — Надо было побольше дать ей хлеба.

— Да ведь трудодней-то у нее — кот наплакал. Не шибко-то она любит робить в колхозе.

— Неправда! Вот уж неправда! Ни в жись я лентяйкой не была. Тока куда я, скажите, ребятишек-то подеваю? Они же все у меня полудурки какие-то.

— А раньше она не была замешана в воровстве? — спросил Васильев.

— Да за кого вы меня считаете? — Женщина опять заплакала, сейчас уже не сдерживаясь.

— Все равно не имела права брать колхозный хлеб. — Это опять Чумаков сказал.

— А чо мне с детишками делать? Они ж с голоду подохнут.

— Так не один же хлеб вы едите. — Чумаков все больше и больше сердился. — У тебя же огород и корова.

— Э-э… одно название, что корова. На одной картошке сидим.

Разговор с Тетюшкиной продолжался часа два. Когда она вышла, Чумаков сказал уже другим голосом — тихим и добрым:

— Замять надо это дело для ясности. А то очень даже просто могут ее упрятать в тюрьму лет этак на десять. А ты, Балуева, последи за ней. Помоги, чем можно. И хлеба ей надо завтра же выдать. Мы тут тоже виноваты.

Чумаков повернулся к Васильеву:

— Ее мужик еще в сорок первом году погиб. У нас тут почти что в каждый дом похоронку прислали. Стока мужиков было, один другого лучше. И одни бабы да старики остались. Да ребятня.

История эта, вопреки желаниям Чумакова, все же каким-то образом приобрела огласку, и многие предлагали судить воровку показательным судом. Но прокурор Калиев воспротивился: