Читать «Старинная шкатулка» онлайн - страница 19
Василий Иванович Еловских
— Вы перестали приезжать к нам. — В ее тихом голосе заметная обида.
— Ну, ты же знаешь, что я был очень занят.
— А в воскресенье?..
— Я постараюсь.
— Что постараетесь?
— Давай поговорим потом, Танечка. Я тебе позвоню.
«Она уже надоела ему».
— Вы обижаете меня.
Таня не стеснялась Кости. Будто его и нет. Бывалые мужики говорили Бородулину: если женщины по-настоящему любят, они не боятся огласки.
— Грешно говорить такое, Танечка. Аллах все видит, все слышит и накажет тебя.
— Как на ходулях хожу.
— Земля любит людей серьезных, которые твердо ступают на нее, а не таких, которые вытанцовывают, — дружески насмешливо сказал Новиков. — Отвлекись. Я тебе задам загадку: две стоящих, две ходящих и два минующих. Что это такое? А?! Земля и небо. Солнце и луна. День и ночь.
— К чему вы это? — Она незнакомо, как-то нехорошо засмеялась.
Костю удивлял не только смех, но и внешний вид девушки: накрасила губы и подчернила ресницы, чего не делала раньше. Костя на днях видел жену Новикова. Высокая, красивая и тоже накрашенная. Вышагивает с твердостью офицера-строевика.
— И не хмурься. А то будут морщины. Советую заняться волевой гимнастикой лица. Дурное настроение действует и на сердце. А оно у нас одно. У человека многое сдвоено. Ноги, руки, легкие, почки. Головной мозг, и тот из двух частей-полушарий. А вот сердце, главный мотор наш, почему-то одно. Кто в радости ликует — время мчится, в тоске же час один как десять длится. Это еще Шекспир сказал. Похмурься маленько, если уж так охота, и, недохмурившись, а точнее, отхмурившись и ни в коем случае не допуская перехмуривания, снова улыбайся.
— Смеетесь.
Костя делал вид, будто не слушает их разговоры. А на самом деле… Каждое слово Новикова било его будто палкой по голове. Костя всегда недолюбливал этого инженера. А сейчас просто-таки не терпел его. Было жаль Таню. И в то же время в мозгу копошилась гаденькая мыслишка: «Ну, что ж… Ты получила свое». Он никогда не был таким вот злым. И это пугало его. Он едва сдерживался, чтобы не крикнуть девушке: «Зачем ты унижаешься? Выходи из машины. Выходи!» Хотелось нагрубить Новикову.
Обратно ехал медленно. И было у него такое чувство, будто его крепко обидели и унизили. Таня сходила в магазин. И теперь сидела, понурившись. Молчала.
— Зря вы с ним так… — тихо сказал он деревянным голосом.
— Как?
— Да вот… как слышал. — Он не знал, что говорить.
— А вам-то какое дело?!
Голос злой. И глаза уже не голубые, а какие-то синие. Костя впервые видел ее такой злой. Она и вроде бы не она.
— Не обижайтесь, пожалуйста. Ведь я хотел, как лучше.
— Кому лучше? Какое вам всем до этого дело? Что вы все лезете? — Кажется, вот-вот заплачет.
— Ну, ей-богу, зря вы на меня, Татьяна Петровна. Я не хотел… ничего плохого.
— Остановите машину. Я выйду.
— Да вы что?!
— Остановите, говорю!
Она с сердитой быстротой выскочила из машины. Все это так не походило на нее.
Он не спал до глубокой ночи. Вспоминал, что и как было, ему казалось, — он отчетливо слышит Танин обиженный голос: «Ну, кому какое дело?..»