Читать «Чертов мост, или Моя жизнь как пылинка Истории : (записки неунывающего)» онлайн - страница 13

Быт имел твердые, указанные обычаем формы. Были рядовые встречи, званые праздники, балы, устраивались игры, требовавшие от участников находчивости, остроумия. Хватало смелости и на спектакли, даже на такой сложный, как запомнившийся маме «Ермак Тимофеевич», для которого Андрюша писал декорации. И все это увязывалось с главным, чем была наполнена жизнь, — с учебой. Такая обстановка создавала дружную, теплую атмосферу семьи, вырабатывавшую жизненную стойкость среди ее членов, готовя достойных граждан будущего общества. И всем этим миром управляла мать семейства, моя бабушка, Александра Федоровна Миллер, вечная ей память!

Мои дяди

Дядя Таля

Старшим сыном дедушки, стоящим несколько особняком и по возрасту и по рождению, — от первой жены дедушки Эмилии Лесгафт, происходившей из известной в России семьи, был Виталий.

Он пошел по отцовской линии, закончив Военно-медицинскую академию, но военным не стал, а работал в Надеждинской (по названию улицы) больнице, став специалистом по женским болезням. Позже ему была присвоена ученая степень доктора медицины, он читал лекции у себя в больнице, а потом и в Военно-медицинской академии и был в Петербурге крупным именем в своей области.

Он рано умер, в 1914 году. У меня осталось о нем впечатление как о душевнейшем человеке, всегда готовом помочь, найти выход из любого сложного положения. У него было четверо детей — три дочери и сын, тоже врач.

Его жена, Анна Ивановна Дреземейер, была немкой; она училась вместе с О. Книппер. Много лет фамилия «Дреземейер», уже при советской власти, оставалась на торце дома на Мясницкой улице, знаменуя фирму ее брата. Называли мы ее почему-то не тетя, а Анна Ивановна. Характером была твердой, суждения ее имели безапелляционный характер. Например, заметив, что мочки моих ушей приросли к шее, она объяснила: «Этот ребенок — дегенерат». Впоследствии мы много с ней смеялись по этому поводу.

С бабушкой у нее отношения были непростые. Очевидно, она воплощала собой известное определение Чехова, что образ свекрови имел у нас в народе негативный оттенок, у интеллигенции же эта слава перешла к невесткам.

Дядя Миша

Дядю Мишу я не знал. Он умер раньше моего появления на свет, отравившись лекарством для наружного употребления, по ошибке принятым внутрь. Я был знаком лишь с его вдовой. Дядя Миша, по словам родных, очень страдал, сжегши себе желудок, и, когда в последний раз отправлялся в больницу, сел за рояль и сыграл своим сестрам «Фантазию» Листа так, что у них она осталась примером почти гениального исполнения. Он был инженером-путейцем, строил железные дороги. Тогда это было самое живое дело.