Читать «Соловецкие святые и подвижники благочестия:жизнеописания, некоторые поучения, чудесные и знаменательные случаи» онлайн - страница 91

— Посмотри‑ка, брат, на кладбище, все ли в обители грешники?

И вдруг инок увидел горящие светильники над многими могилами почивших из братии. В это время отец Даниил снова спрашивает стоящего в благоговейном страхе инока:

— Ну‑ка, брат, как ты думаешь, все ли грешники там? Нет, не думай так, много было здесь людей, угождавших Господу и от Него прославленных и упокоенных во Царствии Небесном, но безвестных для нас. И сейчас еще много людей живет здесь благочестиво и богоугодно…»

И множество других душеполезных наставлений поведал старец сему брату и отпустил его с миром душевным и бодрым духом, с изменившимся суждением о монастырской братии (3, с. 116).

БЛАЖЕННЫЙ МОНАХ ТИХОН БОЛЬНИЧНЫЙ

Этот весьма почитаемый Божиим народом подвижник был родом из Тихвинского уезда Новгородской губернии. В Соловецкой обители годы его подвигов пришлись на времена правления монастырем отцов настоятелей Мелетия, Варлаама и Иоанникия.

Последние десятилетия продолжительной соловецкой жизни отца Тихона († 1901) прошли в утеснениях, гонениях, насмешках и великих скорбях. Жизнь он вел странную и загадочную, приняв, очевидно, на себя подвиг юродства. Приснопамятный подвижник имел в это время особое дерзновение — обличать собратьев–иноков в их неприличном и неподобающем монаху поведении, когда таковое с кем‑либо из них случалось, причем, независимо от занимаемых ими должностей и положения. Даже отцам настоятелям доставалось выслушивать от него обличения, упреки и слова назидания, если старец замечал у них какое‑либо отступление от установленного благочиния.

В последние 20–25 лет своей жизни он упорно, несмотря на настойчивые увещевания настоятеля и старшей братии, стал именовать себя «Тихоном, патриархом Московскими всея России». При этом, к изумлению народа, «сумасшедший» старец обеими руками, как то подобает лишь одним архипастырям, благословлял всех, встречавшихся ему. За это, по приказанию отца настоятеля, он был изолирован от братии и помещен в одну из келий, в то время уже нежилого казенного монастырского помещения, как здесь называли, острога.

Эта весьма строгая мера изоляции от братии диктовалась, согласно мнению монастырского начальства, необходимостью избавить Божий люд от соблазна. К тому же и многие из собратий «странного» старца стали считать душевнобольным.

Окна кельи–каземата отца Тихона выходили на двор, в сторону Святых врат обители. Иногда он сидел у открытого окна и благословлял по–архиерейски проходивших мимо, при том приговаривая: «Я Тихон, Святейший патриарх Московский и всея России». Таким же приветствием и архиерейским благословением встречал старец и специально приходивших к нему богомольцев, среди которых уже прошла о нем молва, как о высоком подвижнике и Христа ради юродивом. Все жаждали услышать от него не только слова назидания, но и пророчеств. Однако блаженный Тихон не всегда удовлетворял неспасительное народное любопытство.

В такой ситуации по настоятельскому распоряжению за ним был приставлен специальный служка — один из монастырских послушников, который часто сердился на блаженного, запирал его на день и более. Бывали случаи, когда отец Тихон находился под замком и по неделе, оставаясь, вдобавок, без всякой пищи. Но никогда крепкий старец не выговаривал за это своему «надзирателю», всегда молчал и в подобных случаях даже не упоминал о трапезе. Поэтому был он постником и как бы по необходимости. Молитвенного келейного правила старца никто не знал. Но часто его видели с воздетыми руками и с горящим взором устремленных горё влажных глаз.