Читать «Татуиро (serpentes), третья книга трилогии» онлайн - страница 348

"Какой же ты дурак...", - Найя закрыла глаза, не желая видеть, но открыла их вновь, потому что они все были тут, и, получается, никто из них никому не был нужен? "Я тоже ничего не могу...я так же, как все..."

Но в голову пришел голос, мягкий и шелестящий:

"Ты можешь, Вамма-Найя, несущая свет. И сделаешь то, что должно. Посмотри на меня".

Через новые слёзы она водила глазами по мешанине человеческих тел, змеиных туловищ, торчащих прутьев и сутулых фигур. И, продравшись через изогнутые фигуры и выступы камня, увидела женщину, смотрящую на неё. Как в дальнем зеркале с потемневшей амальгамой: смуглые сомкнутые колени, широкие бёдра, голова, прижатая к камню, и от того чуть приподнято лицо с высокими скулами.

"Ты?.."

"Я твоя Ноа, женщина. Смотри на меня".

- А-а-а...

"Говори внутри. Я слышу..."

"Ты... змея..."

"Твоя змея, Вамма. Ничья больше".

"Почему тебя? Тоже?"

Улыбка засветила тёмные глаза над ровным носом и раскрытым ртом.

"Кусают не только змеи, Вамма. Я отравлена твоим даром. Вспомни о нем".

Переворачивая её и кружа, пришло воспоминание о стылой степи, над которой она летела с Витькой. И как он закричал ещё внизу, дергая за руку, на которой татуирована маленькая змейка:

- Что ты умеешь? Что? Быстро думай!

И как тогда, она сказала, с надеждой глядя в тёмные глаза своей Ноа:

"Я... рисую?"

"Думай!"

"Н-не могу! Я не знаю!"

"Думай!!!"

Ничего не было видно сквозь мутную пелену слёз. Задыхалась, дёргаясь, а голова трещала, будто разваливалась на части, будто она сама змея, заглотившая камень с острыми углами, и он больше её головы, не по-ме-ща-ет-ся!!!

"Думай сама! Я не могу сделать это за тебя! И - смотри!"

Смаргивая, Найя зашарила глазами по телам и лицам. И, забыв о голове, о зажимах, врезавшихся в кожу, и о своей Ноа, увидела мастера. В толчее распяленных тел, так же, как все, как каждый тут, - вытянулся на пологой грани огромного валуна, тяжело обвисая на ремнях, и рёбра лесенкой прочерчивали худые бока.

- А-а-ах...

У ног мастера громоздились мёртвые змеи с отрубленными головами и валялся знакомый ей нож.

Тело её, потеряв себя, вдруг расширилось до невероятных размеров, и в нём стали расти, вылупляясь из дремлющего сознания, воспоминания обо всём. Цветными и чёрно-белыми лоскутами, стекляшками и речными камушками, сложными стальными конструкциями, плоскостями, окрашенными в прозрачные цвета, стволами, растущими в бесконечность, и безднами, куда можно было глядеть, пока не умрёшь, - всё было в ней. Солнце, встающее над рекой для тех, кто не пришёл спать домой, луна, светящая в глаза тем, что смотрят, подняв лицо. Грязная ручка Мерути в тёплой ладони и его же завязанная узелком пуповина, когда ещё сморщен, мокр и кричит. Гладкая голова Ладда-Хи под тяжёлой рукой Мененеса и ночные телефонные разговоры соседки по комнате Ленки, после которых она ревела в подушку полночи. Мама, вытирающая руки полотенцем, и отец, сидящий у окна с пепельницей, полной окурков. Витька, кинувшийся через стол на нож, похожий на стального богомола, и узкие глаза Карпатого, когда ждал её, опустив руку с букетом красных роз.