Читать «Дневники Джинна. Часть 1» онлайн - страница 34

— Что происходит? — спросила я шепотом, едва мы закрыли за собой кухонную дверь, — откуда Лекс узнал про мое кольцо? Я никому не говорила!

— О! Поверь мне, тот, кто сказал Лексу про кольцо, знает о нем уже несколько тысяч лет! — ответил Макс, не сбавляя шага, — какие у нас планы на день?

— Купить Нику ботинки, — машинально ответила я, хватая его за рукав, — а ну-ка стой! Как твоя фамилия? Зачем ты представился Колтиным?

— Легко догадаться: я — Александрин! И ты сама просила меня соврать что-нибудь про Ника, дабы не было лишних разговоров. Теперь твои родители ничего не спросят — они уверены, что знают о Колтине все!

Не успели мы сойти со ступеней веранды, как прямо мое плечо что-то больно ударило, отскочив в сторону Макса, который тут же это поймал.

— Что это за ерунда? — сердито спросила я, готовясь к боевым действиям, — кто в меня швыряется? Лелик?

— Это жукогол! — свободной рукой Макс потащил меня обратно под козырек, где разжал ладонь. На ней лежал маленький белый, абсолютно круглый камешек с выцарапанным римской цифрой «V», — каждый из народов Магиверии на чем-то помешан. Эльфы — на танцах и пении, орки — на мордобое, гоблины — на обдуривании, а дэльвиры — на спорте!

Я огляделась вокруг и громко ахнула: вся крона старого каштана, весь покосившийся деревянный забор, ближайшие столбы с провисшими проводами, вся старенькая крыша нашего дома были усеяны птицами, точнее дэльвирами. Большие и маленькие, старые и молодые, пестрые и еще пестрее, они неподвижно сидели, не сводя напряженных круглых глаз со шнырявших в небе птиц. Над нашими головами со звонким криком кружились черные стрижи и белогрудые ласточки. Они, как угорелые, носились в воздухе за чем-то блестящим, пикируя, переворачиваясь и врезаясь друг в друга.

— О, ужас! Опять они! — выдохнула я, голова кружилась от пестроты, мигом вспомнилась вчерашняя ночь, — это никогда не кончится!

— Отдай мне свое кольцо, и все закончится! — Макс требовательно протянул раскрытую ладонь, все разом исчезло, наступила гробовая тишина, — подари его мне. Освободи меня. И мы больше никогда-никогда не встретимся.

— Ишь чего захотел! — буркнула я, мои уши покраснели, — нет уж! Это кольцо дал мне Никитка, а от тебя пока вообще не поступало подарков. Я сама решу, когда ты будешь свободен. Кто-то там, кажется, собирался со мной прогуляться к алтарю?

Макс удрученно молчал, решив оставить кольцо у меня. Я поняла, что переборщила, успокаивая себя тем, что он первый заговорил про свободу.

Погода над домом Мёд-Ведеркиных по-прежнему оставалась солнечной, над Столбиными ливень кончился, но все еще висели угрюмые тучи. Слишком «правильные соседи» содержали в строжайшем порядке все, кроме погодных условий. Газон подстрижен, дорожка выровнена, забор покрашен, сын накормлен и мопс помыт.

Характерной чертой истинных Столбиных являлась невероятная практичность — на все случаи жизни был готов запасной вариант, а иногда и два. Пара тропинок к дому, две калитки в заборе и несколько почтовых скворечников. Традиционная надпись на входе:

«Добро пожаловать!»

А так же:

«Осторожно, злая собака!»

И подпись внизу, оставленная волшебными жителями Магиверии:

«PS: а хозяева вообще чокнутые»

На мою голову свалился очередной круглый маленький камешек, теперь угольно-черный с римской цифрой «II».

— … второй уронил шар, едва не проглотив жука! Выбывает из игры! Я поставил на тебя двадцать зерен! Жена выщиплет мне хвост, — звонко голосил Синица, тот самый, что вчера официально представлял Пернатое Высочество, — ладно, не выдерет, я принесу к ужину гусеницу! Смотрите, что делают шестой с третьим! Как летят перья!

— Куры с жиру бесятся! Совсем от гнезда отбились, — услышала я знакомое ворчание, в круглом чердачном окошке появилась ушастая белобрысая голова, — ишь, поналетели, как мухи на мед!

— Полегче, Всегота! Мухи летят не на мед! — ответил Макс, и стал мне объяснять происходящее сумасшествие, — здесь две команды по семь птиц. Белогрудые ласточки, черные стрижи — самые быстрые из дэльвиров. Простые правила: как можно скорее поймать золотого жука, при этом нельзя ронять свой камешек со спины. Он называется бит. При потере снимается одно очко с команды, и игрок выбывает из игры. На начало матча на спинах по семь шаров белого или черного цвета — счет «7:7». Тот, кто ловит жука, приносит своей команде победу и сразу все семь очков.

— А если они его не поймают? — спросила я, оглядывая пеструю птичью толпу, у каждого из плеч, словно пушистые погоны, торчали белые или черные перья, — если жук улетит? Ведь это же простой жук?

— Матч заканчивается, если жук пойман, проглочен, потерян или коснулся земли, — спокойно ответил Макс, — в первом случае выигрышем поймавшей команды, в остальных — ничьей. Иногда его затягивает в трубу или ловят собаки.

Я посмотрела на наш палисадник, пестривший яркими эльфийскими крылышками. Все, как один, не отрываясь, смотрели на небо, у каждого в ручонках развевалось по золотому лепестку. Я даже боялась представить, где они их нарвали. Не иначе, как старые добрые георгинчики Августины Столбиной.

— А за кого эльфы? — недоумевая, спросила я.

— Они болеют за жука. Кстати, он блестит только на солнце, поэтому они здесь и играют, — улыбнулся Макс, — тут три команды, если честно.

Неожиданно в мою щиколотку уперлось что-то мягкое и теплое — явные признаки кого-то живого. Я вздрогнула, отпрыгнув в противоположную сторону: передо мной стоял маленький, размером с молодого ежа, детеныш каштанового тролля с самодельным сачком через плечо.

— Давай сюда бит! — настойчиво пищал тролленок, — давай печенье! Давай конфеты! Давай монет!

— Ой, какая маленькая усатая прелесть! — я тут же потянулась его гладить.

— Не стоит жертвовать ему полпальца, — вовремя остановил меня Макс и опустил в сачок белый и черный камешки, — я не хочу весь день вытаскивать из твоего носа его иглы.

После чего малыш, сердито фыркнув в мою сторону, спешно скрылся в траве.

— Играть могут только самые быстрые птицы, — продолжал Макс, — жуколовом, как и королем, нужно не только стать, но еще и родиться. Куры не участвуют.

Послышался громкий звон битого стекла, я обернулась. Какой-то крепкий бумажный сверток разбил вдребезги круглое окно на нашем чердаке. Оттуда незамедлительно показалась взъерошенная голова Всеготы.

— Это не мы! — выкрикнула я, готовясь к худшему.

— Доброе утро, Вулпи! — приветливо ответила домовиха, — пошли для меня телеграмму на десять минут назад, чтобы я успела открыть это несчастное окно!

— Да, Всегота! — ответил ей звонкий мальчишечий голос у калитки, — два галлата!

Там стоял рыжий мальчик с лисьими лапами вместо ног и обрубком пушистого хвоста. Ростом он был не выше моего пояса, на его худеньком плече висела огромная кожаная сумка, как у почтальона. Он проворно доставал оттуда свертки, письма и газеты и с завидной меткостью раскидывал их в палисадники и окна чердаков.

— Утренняя почта! — закричал мальчишка, — не успеете получить, я все отдам вашим соседям!

Он достал из сумки целую горсть разноцветного серпантина и бесцеремонно кинул в наш палисадник. Крохотные клочки бумаги закружилась в воздухе разноцветным дождем, эльфы мигом побросали желтые лепестки и принялись ловить утреннюю прессу.

— А для меня что-нибудь есть? — спросила я лисенка, — для Ведеркиной!

— А ты писала кому-нибудь? — он забавно наклонил голову на бок, затем принюхался, — да ты вообще человек! Иди и читай свой интернет!

— Их еще не подключили, Вулпи, — ответил Макс, доставая из кармана аккуратно сложенные блинчики с вареньем, — дай ей гороскоп на сегодня за полтора галлата! Это тебе аванс!

Лисенок схватил угощение и принялся пересчитывать — целых пять штук. Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не погладить его рыжую голову с острыми пушистыми ушками. Судя по оторванному хвосту, это и был тот самый посыльный, что попал под колеса Алекса. Рыжий почтальон снял с плеча сумку, поставил на землю и нырнул в нее, как пловец в прорубь. Я ахнула, так и не успев как следует возмутиться.

Со страшной скоростью прямо на нас пронеслась золотая искорка, блестящая на солнце. Секунда и жук тоже исчез в бездонной сумке, которая очевидно являлась порталом, ведущим прямиком на почту. Ласточка и стриж, громко ругаясь, нырнули туда же.

— Что значит послать телеграмму на десять минут назад? — спросила я, вспомнив Всеготу. Кстати, ее окно вновь стало целым, и теперь было широко распахнуто.

— То есть послать себе весточку в прошлое, — ответил Макс, — это очень удобно, правда, не особо дешево. Один хитроносый гоблин послал самому себе в прошлое собственный дневник длиною в жизнь, дабы избежать ошибок в будущем. Но, увы, после трех несовершенных оплошностей, его жизнь так круто изменилась, что пришлось выбросить весь дневник и начать новый.

Сумка запрыгала, внутри что-то скреблось и громко ругалось. Макс засунул туда руку и вытащил за шкирку рычащего почтальона. Желтые лисьи глаза горели, недовольная мордочка перемазана вареньем. Во рту он держал за хвост белогрудую ласточку, следом за ними из сумки вылетел потрепанный стриж, у него явно не хватало перьев.

— А ну-ка выплюнь эту ерунду! — возмутился Макс, тряся лисенка, как мешок, — я б оторвал тебе хвост за такое, да вижу, уже оторвали!

Я не удержалась и погладила рыжую макушку, почтальон мигом выплюнул свою жертву и взвыл от возмущения:

— Ты что себе позволяешь? — рычал он, протягивая мне записку, сложенную треугольником, — вот! Я не несу ответственности за ее содержимое!

— Так точно, Вулпи, — ответил Макс, все еще держа его за шкирку, — ты сплошная безответственность. Особенно, когда доставляешь посылки с клинками. Конкретно — с Гладимором. Кому ты его нес? Откуда? Отвечай!

Лисенок взвизгнул, в панике прижав острые уши к затылку:

— Эм…никому! Никуда! Ай! То есть на турнир к оркам!

— Ему же больно! — заступилась я, — отпусти бедного лисика!

Макс тут же выпустил его шкирку, почтальон дико взвизгнул и снова нырнул в свою сумку. Этот раз оказался последним, сумка громко захлопнулась и растворилась в воздухе.

— Молодец! — ответил Макс, — медаль тебе за добычу достоверной информации!

Я виновато молчала, ласточка и стриж кружили над нашими головами в поисках потерянного жука. Не буду писать, сколько возмущения доносилось из их клювов.

— О! Наш мяч у человеческих детенышей, — закричал Синица, показывая нас всему пернатому царству, — одну, я знаю. Привет, Просто Алиса! Спасибо, что не проспала сруб нашего Каштана и покалечила Винни Столбина. Скажи подружке, пусть не ест мяч. Ох, конечно, они не понимают наш язык. Есть переводчик?

— Верни жука, дура! — заголосил на всю улицу попугай.

— И где же я возьму их блестящее насекомое?! — закричала я, хватаясь за голову.

Макс спокойно достал жука из кармана, словно тот валялся там годы, и молниеносно швырнул им в попугая, в разные стороны полетели зеленые перья.

На соседском участке появился Винни Столбин, имевший неосторожность покинуть свой безопасный дом в столь неподходящий момент. Он приложил мобильный телефон к уху, заведомо покрасневшему от ярости. Видимо в доме связь была никакой.

— Алло! Алло! — закричал он, словно на связи был кто-то не ближе Китая, — добрый день! Как я рад вас слышать! Это Вениамин Столбин!

— Столбин дурак! — заголосил попугай, желая схлопотать пару дополнительных минут внимания к своей почетной персоне, — круглый дурак!

— Алло! Это не я! Наши соседи! — Столбин размахивал руками, будто атакуемый роем пчел, — кыш! Замолчи, безмозглая курица! Ой! Это было совершенно не вам! Кому? Да вот тут жена вышла, хочет поговорить! Ну, все передаю аппарат!

— Алло! Господин Барсых?! — запела самым сладким голосом подоспевшая Августина Столбин а, она успела сменить халат на яркое цветастое платье и вытащить из волос почти все бигуди, — как я рада вас слышать!

— Дурак! Барсых дурак! — завопил попугай, весело прыгая по ветке каштана.

Дэльвиры с интересом наблюдали за происходящим.

— Ой, это просто собачка, господин Барсых! Фу, безмозглая! — оторопела Авгочка, так свирепо тряхнув живую изгородь, что та рисковала остаться мертвой, — у нас тут неотложное дело! В общем, сегодня в шесть мы ждем вас на ужин! Лазанья с попугаем! То есть, курицей! До связи!

— Вот! Я же говорил, что они прекрасно понимают друг друга! — подытожил восхищенный Синица, явно завидуя таланту попугая.

Это могло значить только одно…

— Макс! Мне нужно быть дома ровно в шесть! — взволнованно закричала я, будто сейчас уже было двадцать минут седьмого, — они зовут юриста! Они спилят каштан!

— Хорошо, — невозмутимо ответил бархатный голос, — доставлю тебя ровно…

— Макс! Каштан! — не унималась я, — это дерево!

— Я в курсе!

— Он растет прямо по забору! Если бы… если только… он мог сделать хоть один шаг в нашу сторону! Всего один шаг!

— Алиса! — так же возмутительно спокойно отвечал Макс, вдобавок широко улыбаясь, — ты плохо знаешь деревья. Он нам еще спляшет.

После этих слов я решила с ним больше не разговаривать, для профилактики одарив самым испепеляющим взглядом. Спляшет? Да его едва не снесли вместе с моей головой! Птицам повезло, что Столбиновская лестница удачно сломалась, и хлынул дождь.

Вдруг, со всех сторон раздались такие истошные крики птиц, словно каждая из них поймала по жуку или по подзатыльнику.

— Белые выиграли! Семь один! Капитан поймал жука, едва его шар коснулся земли! Белые выиграли! Кто не рискует, тот не клюет гусениц! И сидит в гнезде!

Все болельщики разом побросали свои «флаги»-перья, и моя голова стала похожа на куриное гнездо:

— Значит все птицы — дэльвиры? — спросила я, стряхивая с плеч птичий пух, — и все бабочки — эльфы? И все ежики…

— Нет, Алиса! — засмеялся Макс, — они просто отлично маскируются. Пока человек менял мир, жители Магиверии меняли себя, обретая силу птиц и хитрость животных. Магия — это та же самая технология, лишь другие законы. Все, что им нужно — место, где жить.

Но сколько лесов уже срублено? Сколько полей закатано в асфальт? Я тяжело вздохнула. Пусть растет наш старый каштан! Пусть улыбаются дикие розы! И пусть над моим домом, что бы ни случилось, всегда светит солнце!

Едва мы закрыли за собой калитку, как Макс резко остановился перед цветочной клумбой возле нашего забора. На каменном ободке среди резных листьев едва просматривались непонятные символы, нанесенные черной, словно сажа, краской.

— Что это? — спросила я, раздвигая цветы, — реклама местного супермаркета?

— Надпись на нэльвирском, — тихо ответил Макс, — драконья кровь, ее не сотрешь. Кто-то пометил твой дом Черной меткой. Ты вчера никого странного не видела?

— Нет! Я каждый день на вечеринках с домовыми! Лаюсь со скравинами! Кидаюсь блинами в эльфийских принцесс и спасаю местожительство дэльвиров! — передразнила я, — что вообще происходит? Ее нужно сейчас же убрать!

Как по команде, он тут же поднял клумбу и быстро перетащил ее к калитке Столбиных, словно она всегда стояла только там.

— Совсем обалдел? Такая тяжесть! — заахала я, не веря своим глазам, — что все это значит?

— У твоих соседей сегодня будут гости, нежданные и незваные, — тихо ответил он, протягивая мне сложенную треугольником записку, — кстати, это твое. Прочтешь?

Я схватила позабытый гороскоп, треугольный пергамент, точь-в-точь, как у Ника. И тут мою больную голову внезапно озарила мысль:

— Стой! Ты тоже всех их видишь? В смысле дэльвиров, эльфов и прочих?

— Да, я пока не ослеп, — улыбнулся он, — их видят все, но по-разному! Кто-то птиц, кто-то живых человечков, кто-то клочки перьев и шерсти.

Странно, но кажется Макс знал об этом волшебном мире гораздо больше, чем я сама. Хотя, может быть, в Мироморске это в порядке вещей, и я единственная столичная клуша, которая ни разу не слышала о Магиверии и домовых.

— Это значит, у тебя тоже есть волшебный предмет? — спросила я знающим тоном.