Читать «Извилистые тропы» онлайн - страница 45

Вот откровенное признание, сделанное Фрэнсисом Бэконом летом 1608 года в возрасте сорока семи лет, когда в его волнистых каштановых волосах начала пробиваться седина, равно как и в усах и в бороде, морщины на лице стали глубже, сам он солиднее, полнее, хотя светло-карие глаза оставались такими же острыми и живыми, как прежде, а в улыбке — когда он улыбался — было и сострадание к тем, кто его слушал, и презрение. «Любой, кто обладает высшим пониманием, при общении с низшими надевает маску». Наконец-то нам открылась сущность человека, того, кто в юности был убежден, что он, как мог бы сказать его брат Энтони, capable de tout. Он мог создать английскую «Плеяду», воспитать успешного наследника трона, к его советам внимательно прислушивались два венценосца, он помогал формулировать новые законы и создавать союз двух королевств, был автором и легковеснейших безделиц, и глубочайших творений; сейчас, уже в весьма зрелом возрасте, он был женат на женщине, которой едва исполнилось шестнадцать и которая была ему скорее дочь, а не супруга; он вызывал интерес у очень немногих, не считая близких друзей; но даже при общении с ними, как и с теми, кто был выше его по чину и положению, равно как и с собственными слугами, он надевал маску.

Скрытность, точно «червь в бутоне», только в несколько ином смысле, проявлялась во всех чертах его многогранной личности и, возможно, особенно сейчас, когда король и государство не слишком загружали его заботами о себе и он мог свободно располагать своим временем. А оно было ему необходимо, чтобы понять, что именно помогает людям — в том числе и ему самому — одержать победу, а от чего они впадают в отчаяние, и, тщательно проанализировав причины этого, он стал бы лучше понимать людей, в том числе и самого себя.

«Мое время истекает, дети мои, и потому, любя вас и желая выполнить свою задачу, я перескакиваю с предмета на предмет. Я мечтаю о некоем тайном посвящении, которое, словно весеннее солнышко в апреле, могло бы растопить лед, сковавший ваши умы, и освободить их… Сбросьте цепи, которыми вас сковали, и станьте властелинами самих себя… Я даю вам этот совет, чтобы вы не ожидали от моих открытий большего, чем ожидаете от своих собственных. Я же предвижу для себя судьбу, сходную с судьбой Александра, — нет, не обвиняйте меня в тщеславии, сначала выслушайте до конца. Пока память о нем была свежа, его подвиги считались величайшими в истории человечества. Но когда восхищение остыло и люди внимательно их изучили, римский историк вынес трезвое суждение, вдумаемся в него: „Александр осмелился бросить вызов мнимым истинам, это его единственная заслуга“. Что-то подобное будущие поколения скажут и обо мне».