Читать «Сочинения по русской литературе XX в.» онлайн - страница 79
Анна Александровна Янсюкевич
Цветовые тона усиливают ощущение необъятности степных просторов России («только синь сосет глаза», «синь, упавшая в реку», «в летний вечер голубой»), выражают чувство любви и нежности. Все эпитеты конкретизированные, чувственные, телесные: деревянная Русь, кудрявый месяц. Метафоры смелы и сильны:
...
И пляшет сумрак в галочьей тревоге,
Согну луну в пастушеский рожок.
Но кроткая, смиренная Русь постепенно меняет свой облик, отрывается от созерцательности, выходит из заревого киота. Бунтарство вспыхивает и гибнет, бунт вырождается в разбой. Все чаще и разухабистей звучит тальянка. Заря потухает. «Сизый» вечер, сумрак и ночь входят в творчество поэта и понемногу заслоняют лик древесной, в березах и ивах, — заревой Руси. Поднимается острожная, разбойная Россия, кровь которой чует в себе поэт:
...
Бродит черная жуть по холмам,
Злобу вора струит в наш сад.
Только сам я разбойник и хам
И по крови степной конокрад.
Эта Русь, «люд честной и веселый, забубенная трын-трава», убивала сама себя, бряцала кандалами, гнила на каторге и по острогам, горела внутренним огнем. Февральский лик своей родины поэт воспринимает как огромную народную стихию, бурю, от которой «ревет земля». Он хочет видеть в революции «светлого гостя, едущего к нам в колымаге». Колымагу эту везет кобылица, несущаяся по тучам в «небесной сбруе». Так, поэт раздвигает революцию до космических пределов. Революционная стихия захлестывает поэта и русского мужика, отождествляется с бунтом. Поэт со страстью ожидает появления, построения изобильного хлебом и брагой «вертограда», всемирного братания. Через гибель России, Руси он с мукой прорывается к идее вселенского счастья:
...
Ради вселенского
Братства людей
Радуюсь песней я
Смерти твоей.
Но когда началась длительная гражданская война и полилась кровь, есенинская Русь затосковала, заметалась:
...
Уйми ты ржанье бури,
И топ громов уйми,
Пролей ведро лазури
На ветхое денми.
«Вертоград» не осуществлялся, жизнь шла зигзагами военного коммунизма, нэпа, «кровь на отцах и братьях», «рваные животы кобыл» рассеяли революционную романтику. Нарушено и разбито единство животной физиологической связи, голодный люд черств при виде чужих страданий. Поэт уже не с «поднявшими камень». На деревянную Русь надвинулся город, и она под страхом гостя «с железным брюхом» расплакалась гармоникой, захлебнулась самогонкой:
...
пропала Рассея, пропала…
погибла, кормилица-Русь.
Новая советская Русь уже не имела того иконного рязанского лика, который воспринимался эмоционально. Есенин уже не в гуще России, он смотрит на нее со стороны:
...
Остался в прошлом я одной ногою,
Стремясь догнать стальную рать,
Скольжу и падаю другою.
Все образы его Руси не личины, не маски. Лик ее менялся внутренне, и каждый был оправдан поэтическим восприятием действительности. Любовь, закрепленная в его творчестве, жива и будет жить, пока живет русская национальная культура.
51. Особенности метафоры в лирике С. Есенина
Своеобразный характер дарования Есенина проявился уже в первых книгах его стихов. Поэт по-своему видит окружающий мир и из внешних впечатлений строит свежий, сочный и новый образ. Образ, метафоризация — основа жизни языка, и для того, кто сам творит эту жизнь, словотворчество представляется прежде всего образотворчеством. Образ Есенина лишен присущей символистам метафизичности, он всегда конкретен, чуток и осязаем. Откуда брал Есенин свои образы? Та же Русь, Русь деревенская, которая питала целый ряд изобразительных приемов поэта (эпитеты, параллелизм), в изобилии давала ему материал для его многочисленных сравнений и метафор. Таковы сравнения, осуществляющие непосредственную связь с деревней, с ее природой: