Читать «Сочинения по русской литературе XX в.» онлайн - страница 53

...

Приговор… И сразу слезы хлынут,

Ото всех уже отдалена,

Словно с болью жизнь из сердца вынут,

Словно грубо, навзничь опрокинут,

Но идет… Шатается… Одна.

Во «Вступлении» форма стихосложения и размер стиха постоянно меняются. И мы слышим разные голоса. То перед нами просто страдающая женщина, то поэтесса, то Мария. Вот голос, пришедший из горестных русских песен:

...

Эта женщина больна,

Эта женщина одна,

Муж в могиле, сын в тюрьме,

Помолитесь обо мне.

Вот — «поэтесса», оглядывающаяся на погибший серебряный век:

...

Показать бы тебе, насмешнице,

Что случится с жизнью твоей,

И любимице всех друзей,

Царскосельской веселой грешнице,

Что случится с жизнью твоей.

Ахматова приводит несколько исторических картин, создавая тем самым собирательный образ:

...

Смертный пот на челе… Не забыть!

Буду я, как стрелецкие женки,

Под кремлевскими башнями выть…

Свои страдания поэт видит как бы со стороны, сознавая для себя невозможность пережить такие испытания:

...

Нет, это не я, это кто-то другой страдает.

Я бы так не могла, а то, что случилось,

Пусть черные сукна покроют

И пусть унесут фонари… Ночь.

Ясная логика и классический строй ее стиха прерываются, размер нарушается. «Черные сукна», «унесут фонари…» — иносказания, означающие остановившуюся, окаменевшую речь. Поэт не в силах говорить, но, чувствуя себя обязанным озвучить страдания «стомиллионного народа», поэт говорит, и слова его вновь обретают классические размеры и благородную ясность в «Приговоре» и «К Смерти». «Распятие» в поэме похоже на псалом. Жертвенные тюремные очереди приравнивают каждую мать-мученицу к Богородице:

...

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел,

А туда, где молча Мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

«Распятие» — это вселенский приговор бесчеловечной системе, походя ломающей судьбы детей и обрекающей матерей на безмерные страдания. «Реквием» завершается преодолением немоты и безумия — торжественным и величественным стихотворением. Оно перекликается со знаменитыми «Памятниками» — Державина и Пушкина. Под пером Ахматовой эта тема приобретает необычный, глубоко трагический облик и смысл. Поэтесса возводит памятник всем жертвам репрессий в страшные, кровавые сталинские годы. Ахматова говорит о памятнике себе не как поэту, а как матери, одной из многих:

...

…здесь, где стояла я триста часов

И где для меня не открыли засов.

Завершение «Реквиема» звучит как призыв к вечной памяти, к невозможности забыть:

...

Затем, что и в смерти блаженной боюсь

Забыть громыхание черных марусь.

Сюжетно-композиционные особенности «Реквиема» позволяют автору, встраивая свои автобиографические переживания в контекст целой эпохи, выступить свидетелем и жертвой страшных лет в жизни страны.

35. Автобиографическое и вечное в образах поэмы А. Ахматовой «Реквием»

1937 г. Страшная страница нашей истории. Вспоминаются имена: О. Мандельштам, В. Шаламов, А. Солженицын… Десятки, тысячи имен. А за ними — искалеченные судьбы, безысходное горе, страх, отчаяние, забвение. Память человека хранит самое сокровенное, дорогое. И страшное… «Белые одежды» В. Дудинцева, «Дети Арбата» А. Рыбакова, «По праву памяти» А. Твардовского, «Проблема хлеба» В. Подмогильного, «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына — эти и другие произведения о трагических 1930—1940-х гг. XX в. стали достоянием нашего поколения, совсем недавно перевернули наше сознание, наше понимание истории и современности.

Поэма А. Ахматовой «Реквием» — особое произведение в этом ряду.

Небольшая поэма, сотканная из скупых описаний фактических и психологических событий, нередко из намеков, отразила трагедию личности, семьи, народа. Ахматова прошла через ужасы сталинских репрессий: расстрелян бывший муж, отец Льва, арестован и семнадцать месяцев провел в сталинских застенках сын Лев, под арестом находился и муж Н. Пунин; погибли близкие и дорогие ей О. Мандельштам, Б. Пильняк; с 1925 г. ни единой ахматовской строчки не было опубликовано, поэта словно вычеркнули из жизни. Эти события и легли в основу поэмы «Реквием».

Жданов в своем докладе о журналах «Звезда» и «Ленинград» писал, что «поэзия Ахматовой» совершенно далека от народа; это поэзия десяти тысяч верхних слоев старой дворянской России, обреченных, которым ничего уже не оставалось, как только вздыхать по «доброму старому времени». В то время, когда «народные поэты» печатали «Гражданские стихи», прославляя генеральную линию партии, Анна Ахматова прошла тот же тягостный путь лишений и утрат, вечного ожидания «марусь», что и вся ее страна.

В начальном четверостишии — эпиграфе к своему «Реквиему» — Ахматова отвечает Жданову: