Читать «Трава-мурава (избранное)» онлайн - страница 9

– Папаша, попрошу советского рабочего не оскорблять.

– Какой ты, к дьяволу, рабочий! Ты мерзавец, а не рабочий. Рабочий – это я. Потому что у меня совесть рабочая есть. Понятно тебе, что такое рабочий?

Тут работяга заговорил уже другим голосом:

– Дедушка, не сердись. Выпить-то кому не хочется, а где возьмешь денег? Семья. Жена песочит…

– Худо песочит! Вы спились, свиньи. В выходной день мертвые, в рабочий день еле ползаете. Докуда это будет?

В общем, преподал урок. Раскалил так, что сквозь землю провалишься.

Не провалился. Назавтра встречаю во дворе – на ногах не стоит.

Зарок блокадницы

Заговорили о неустроенности, о бедах сегодняшнего бытия, о всевозможных недостатках, о болезнях, которые косят людей, – что за жизнь? Что за век?

Кое-кто вздохнул, кое-кто охнул, а кое-кто даже слезу пустил. И только одна старая Наталья Александровна невозмутимо улыбнулась:

– После войны я ни разу не плакала. Грех великий плакать, кто пережил блокаду да войну.

План выполняем

Апрельское утро, на улице весна, солнце, от земли пар, а батареи в квартире раскалены – дышать нечем.

Звоню управдому:

– Что вы делаете?

– А ничего особенного. План выполняем по реализации топлива.

– А зимой, когда было холодно в квартире, как на улице, какой план выполняли?

Смеется:

– А зимой мы выполняем план по экономии топлива.

Завет отца

Илью Мироновича ценили и почитали на фабрике. Лучший столяр. По тем же стандартам работал, что и другие, но как все делал! Прочно, чисто, красиво. Глаз не оторвешь от его изделий. И потому продукция Мироновича до широкого покупателя не доходила. Ее скупали, что называется, на корню. На нее на самой фабрике была очередь, список специальный даже был заведен.

Но вот пришел новый директор – и сразу же выговор Мироновичу за невыполнение плана.

Миронович подал заявление об уходе.

На фабрике поднялся чуть ли не бунт. Его упрашивали, уговаривали товарищи: дескать, не валяй дурака! Кто уходит с работы за восемь месяцев до пенсии?

Но старик был неумолим.

– Нет, – сказал он, – я так не могу работать. Мне еще отец говорил: «Не сколько сделал, а как сделал». И я этому завету следовал всю жизнь.

И ушел.

Как Нина вылечила сына от жестокости

Алешка рос жестоким смала. Отрывал крылышки у бабочек, подбивал камнями голубей, давил гусениц. Нина увещевала, совестила – бесполезно. И так было до тех пор, пока однажды Алешка не раздавил большого муравья.

– Что ты наделал?

– А что?

– Да ведь ты муравья погубил.

– Ну и что. Разве их мало?

– Дело не в количестве. А вот твою маму бы раздавили, как бы ты к этому отнесся?

– Так ведь то мама.

– А у муравья-то тоже есть дети. И представляешь, как они сейчас плачут, какое у них горе?

– Муравьи плачут?

– А как? Убили папу, их кормильца. И может, они сейчас где-то умирают от голоду.

– Муравьи от голоду?

– Неужели это неясно? Отец-муравей пошел за хлебом, за букашками, чтобы накормить деток, а ты его раздавил. Понимаешь, что будет теперь с ними? Они погибнут от голода.

– А мама?

– А мамы, может, у них нет. Мама, может, умерла еще раньше.