Читать «Заповедными тропами» онлайн - страница 162

Чудная, веселая и умная птичка была моя саксаулочка. Кажется, никогда бы я не расстался с ней, если бы и в Москве ее удалось устроить так, как в Джулеке. Но это было для меня почти невозможно. Не мог же я засыпать свою московскую квартиру песком, а держать в клетке подвижную, веселую птичку мне не хотелось. Скрепя сердце я отдал ее Московскому зоопарку.

Прошло около года. За это время я побывал на нашем Севере, натерпелся там от холода и сырости и порядочно соскучился о среднеазиатском солнце. Неужели мне не удастся еще раз побывать в среднеазиатских пустынях? Меня непреодолимо потянуло в Кызылкумы. И невольно я вспомнил грандиозную картину барханных песков, жаркие котловины с причудливым саксаулом, знойное синее небо. Во всем этом, даже в мучительной жажде, какую не раз я испытывал в пустынях, сейчас я находил какую-то чарующую прелесть. Я скучал по пустыне, но ведь пустыня отнюдь не моя родина. «Как же должна скучать о родных песках, о горячем среднеазиатском солнце оторванная от всего этого моя саксаулочка! Но ведь саксаулочка только птичка — свойственны ли ей ощущения, присущие человеку?» Этот вопрос часто мучил меня с детства, и я неоднократно задавал его другим людям. «Птица не может скучать о свободе и тем более сознательно скучать», — отвечали мне.

Как бы и сейчас я хотел убедить себя в справедливости такого взгляда! Но за свою жизнь я так много времени провел среди животных — справедливый внутренний голос говорил мне совсем иное. Бессознательное стремление к родной обстановке, к свободе иногда проявляется у птиц с могучей силой — птица бьется в клетке, гибнет только потому, что она теряет свободу. Мне захотелось как можно скорей увидеть свою саксаулочку.

Был воскресный солнечный день. Шумная толпа взрослых и детворы двигалась по дорожкам парка, стояла у прудов, на которых плавали лебеди, утки, пеликаны. Вместе со всеми я медленно продвигался все дальше в глубину парка, в том направлении, где помещались мелкие птицы.

— Смотрите, смотрите, нос-то какой здоровенный, — показывали ребята на сидевшего на берегу пруда пеликана.

У вольер с мелкими попугайчиками детвора, толкаясь и крича, неудержимо ринулась вперед и прильнула к решетке. Сотни зеленых, желтых, голубых попугайчиков и других птичек с шумом перелетали с места на место, наполняя воздух разноголосым гомоном. Скрипучее щебетание, беспричинное перепархивание с места на место, случайные ссоры — все это показывало, что выведенные в неволе птички вполне довольствуются своей судьбой и давно утратили стремление к свободе. «Вот таких птичек и в клетке держать не жалко», — подумал я и в этот момент увидел свою саксаулочку. Нахохлившись и распушив свое пышное цветное оперение, птичка неподвижно сидела на полу у решетки вольеры, смотрела в сторону. Видимо, она давно привыкла и к шумной пернатой компании, и к возгласам посетителей и на все это перестала обращать внимание. Но, с другой стороны, не обращал никто внимания и на мою саксаулочку. Скромно окрашенная и необычно молчаливая, она оставалась незаметной среди массы ярких, крикливых, непоседливых попугайчиков. «А что это за птица?» — единственный раз спросил какой-то посетитель у своего соседа. Но тот, кому был задан этот вопрос, конечно, не знал саксаульной сойки и медлил с ответом. Движением толпы оба посетителя были оттеснены от вольеры и, потеряв сойку из виду, видимо, забыли о ее существовании.