Читать «Трое обреченных» онлайн - страница 12

— Не знаю, пап, — растерялась Маринка. — Индира Ганди, наверное. Или этот, как его… Мартин Лютер Кинг.

— Не-е, — оскалился Максимов, — Феликс Эдмундович Дзержинский — великий гуманист ушедшей эпохи. В квартиру-то пустишь родного отца?

В вопросе кулинарии Маринка в этот вечер не напрягалась, резонно полагая, что если отец и придет, то не голодный. Максимов для порядка заглянул в холодильник, сделал попытку почистить зубы — однако обнаружил сразу несколько труднодоступных мест, бросил это дело — включил зачем-то телевизор. Конкурсы веселых и надоевших, сериалы, полуночное ток-шоу о влиянии и значении метросексуалов. Хронический президент толкает что-то эпохальное.

— Нет, — пробормотал Максимов. — В люлю, только в люлю… На работу с утра пораньше — ВВП удваивать…

Бормоча под нос: «О, где же ты, моя верная четвероногая подруга?», добрел до спальни, перевалил приступочку — как машины переваливают «лежачих полицейских», на ощупь отыскал кровать. Когда Маринка решила поинтересоваться состоянием папы и робко заглянула в спальню, Максимов сидел на кровати, качаясь, как неваляшка, и со словами «Брюки превращаются… превращаются брюки…» безуспешно дергал молнию на штанах.

— Привет, — помахал он смазанным очертаниям Маринки. — Как дела?

Вздохнув с покорной обреченностью, она устроилась у папы в ногах и приступила к удалению брюк.

— А ведь скоро лето, папа, — сказала Маринка как-то робко. — Каникулы заслуженные. Отпустишь в спортивный лагерь? Сейчас модно заниматься спортом. Пацаны спорят — какой вид спорта лучше выбрать? Дебилдинг… в смысле, бодибилдинг, маунтин-байкинг, роллер-блейдинг, фри-дайвинг?.. Слышал о таких?

— Не-а… — Максимов рухнул поперек кровати. Глаза закрылись. — Я знаю лишь один вид спорта, Мариша — NOTHING DOING… Усиленно рекомендую. Другого ты все равно не осилишь — терпения не хватит… Да и мне не трястись за сохранность твоей шеи…

Вторник, 25 мая. Офис агентства «Профиль»

На работе с раннего утра было гадко и неуютно. Гуляли сквозняки. По унылым помещениям, где с вечера на скорую руку сотворили видимость порядка, бродили похмельные сотрудники и со стоном приводили офис в божий вид. Олежка Лохматов таскал за собой бутылку минералки, уровень которой стремительно падал. Екатерина искренне недоумевала, почему не может быть хорошо просто так — а только за счет чего-то: в частности, вчера было хорошо за счет сегодняшнего утра. Любаша — с лицом, как перед расстрелом, стояла на коленях и с методичностью робота-манипулятора перекладывала бумажки. Вернер опоздал — на сорок две минуты, пятнадцать секунд. Но виноватой физиономия не выглядела.

— Улица Фабричная вымыта пивом, коллеги, — объявил он с неуместной торжественностью и пафосом. — «Газель» хлобыстнулась в грузовик, груженный «Крюгером». Пострадавших нет, но ситуация, что ни говори, трагичная.

Коллеги с неприязнью покосились на опоздавшего.

— А мы любили его, как отца, сына и святого духа, — вздохнула Екатерина.