Читать «Мальчик со шпагой» онлайн - страница 48

— Он кто? Дурак или пьяница? — спросил Сережа. От злости и отвращения у него захолодело в груди.

— Да не пьяница он… Он Стаську не сгоряча бьет, а наоборот… Ну как будто по плану по какому-то. — Наташа поморщилась. — Не могу я про него говорить! У него глаза рыбьи. Ой, а Стаська всегда визжит так: «Лапочка, папочка!» Наш папа один раз не выдержал… — Наташа слабо улыбнулась. — Не выдержал, вызвал этого Грачева в коридор да как взял его за рубашку. Приподнял и к стенке прижал, висячего. И говорит: «Если еще раз ребенка тронешь…»

— Так и надо, — сказал Сережа.

— Думаешь, очень помогло? — спросила Наташа. — Грачев Стаське кричать запретил. Стаська теперь только мычит да ойкает, когда его лупят. Папа у нас по вечерам на работе, а меня и маму Грачев не боится. Недавно опять Стаську так изукрасил, у него все ноги и плечи в полосах. Я видела, когда он утром умываться выбегал. Он, конечно, и парадную форму не надел, чтобы следы от ремня на ногах не увидели.

— Этого Грачева… его же повесить мало,—

сжимаясь от отвращения, тихо сказал Сережа. — Если кто-нибудь котенка или голубя мучает, за это и то могут под суд отдать. Даже в газетах про это пишут. А тут…

Наташа что-то ответила, но он уже не слышал. Странное чувство он испытывал. Первый раз в жизни. Какую-то смесь жгучей жалости и ярости. Но ярости не такой, когда хочется крушить, ломать, кидаться на врага очертя голову. Наоборот, голова сделалась ясная, и стало тихо и пусто вокруг.

…Никогда-никогда ни один взрослый человек не ударил Сережу. И никогда Сережа не знал, что такое страх перед возвращением домой. Всякое бывало: и двойки, и записи в дневнике, и порванные штаны, и утонувшие в реке ботинки, — но дом всегда оставался добрым. Это был его дом — свой, надежный. И не могло там случиться такого, чего надо бояться… И вот в комнатах, где он жил с отцом, Маринкой, с тетей Галей, где когда-то ходила и пела мама, поселился этот хлипкий плешивый дядька с бесцветными глазами. Такой тихий и вежливый на вид. Он поселился там, и комнаты, где раньше дружно жили хорошие люди, стали местом страха и боли. Почему? Кто позволил? Откуда берутся эти люди вроде Грачева?..

Вернулись Генка и Стасик.

Генка озабоченно взглянул на Сережу.

— Что с тобой? Ты какой-то… натянутый.

— Думаю, — зло сказал Сережа. — Про то, что зря дуэлей сейчас нет. Обидно! Живет на свете какой-нибудь скот, и ничего с ним не сделаешь.

— На дуэлях иногда и скоты побеждали, — возразил Кузнечик.

— Не верю.

— А Дантес?

Pix перебила Наташа. Сказала, что Стасику пора домой. Если он задержится, ему попадет не меньше, чем за дневник.

За окнами уже густели сумерки.

— Может, нам самим дождаться его Нелли Ивановны и поговорить с ней? — предложил Кузнечик.

— Да откуда вы взяли, что она сюда вернется? — спросила Наташа. — Наверняка она распустит ребят у завода, а сама уедет домой до собрания. Сейчас еще шести нет, а собрание в восемь… Да и не будет она никого слушать. Вы ее знаете?

Сережа вспомнил Нелли Ивановну, молодую, с громким, раздраженным голосом, с желтым тюрбаном прически. Когда она шла по коридору, тюрбан колыхался, а каблучки стучали отчетливо, как дятел в утреннем лесу.