Читать «Жизнь прекрасна, братец мой» онлайн - страница 58
Назым Хикмет
— Вы молчите, Измаил-бей.
Он встрепенулся:
— Мне нечего рассказывать. Лучше вы расскажите что-нибудь.
— Как ваша матушка?
— Хорошо, спасибо. Как дела у Османа, все в порядке?
— В порядке, наверное. Я в них не разбираюсь, да и не спрашиваю ни о чем. Женщины не должны вмешиваться в мужские дела.
— С чего это? Вы же работаете, как мужчина, хвала Аллаху. Зарабатываете себе на жизнь.
— Да, но все равно… Женщина — это женщина, даже если она одна содержит семью.
Измаил заговорил о равенстве мужчин и женщин. Он говорил что-то вроде того, что женщину, то есть трудящуюся женщину, нужно освободить не только от эксплуатации капиталом, но и от эксплуатации стирками и тазами, от эксплуатации на кухне. Нериман слушала его речи, глядя на него своими черными глазами, не утратившими детскость, то изумляясь, то с симпатией, но ни разу не согласилась с тем, что говорил Измаил.
Примерно через месяц Измаила снова поймали. Около восьми месяцев он провел в тюрьме Султанахмед, в «ложах»… Каменные камеры с единственным окном и выходом в узкий коридор, не имеющие никакой связи с остальным зданием тюрьмы… Нижний этаж тоже такой же. Но коммунистов держат в «ложах» на верхнем этаже. Был день свиданий. Керим разговаривает с Измаилом об Ахмеде. Вспоминает, как они в 1925 году продавали газеты на Галатском мосту. Измаил сказал:
— Бог с ним, с этим со всем, скажи-ка мне лучше — помнишь, в Москве у тебя девушка была, у вас еще с ней все хорошо было, но она никак не могла заставить тебя произнести «Я очень тебя люблю»…
Керим почесал густые брови.
— Я в те дни жутко ненавидел ложь, — он затянулся сигаретой, — и курение, а теперь привык и к тому и к другому.
Измаил ответил:
— Тогда дай-ка сигарету.
Керим порылся в карманах. Вытащил три сигареты, одну протянул Измаилу. Измаил разорвал сигарету пополам и вставил в длинный деревянный мундштук.
— Зия говорил, что попрошайничать табак — самая презренная разновидность попрошайничества.
— Правильно говорил.
Измаил принялся сквозь зубы насвистывать Марш десятилетия Республики, а затем вынул мундштук изо рта.
— Знаешь что, братец мой, — сказал он, — поэты написали в словах к этому маршу: «За десять лет взрастили мы пятнадцать миллионов эров». Потом смотрят, на слух, когда читаешь, «пятнадцать миллионов эров» выходит «пятнадцать миллионеров», понимаешь, и тогда текст поменяли, написали «пятнадцать миллионов молодых».
Керим сказал:
— Здорово ляпнули, — и повторил: — За десять лет взрастили мы пятнадцать миллионеров… Всех возрастов.
— Ахмед говорил, что наши эфенди давно утратили революционный дух. Дай-ка вспомнить, он даже подсчитывал это в процентах. На восемьдесят процентов, кажется…
— На восемьдесят ли процентов или на девяносто, не знаю, но Субхи и его команду они утопили, земельный вопрос так и не решили, боятся как огня, как бы рабочие не создали своих организаций. И что остается? Только сговориться с империализмом?
— Сговорятся, братец, вот увидишь.
— И что остается? То есть алфавит, шляпы, светские законы, отделение религии от государства — это у нас есть.