Читать «Жизнь прекрасна, братец мой» онлайн - страница 11
Назым Хикмет
Тем вечером Измаил не сразу заметил, что Ахмед — без усов. Ахмед пытался отрегулировать огонь, подровняв фитиль керосиновой лампы маленькими ножницами, по его задумчивому лицу бродили тусклые отблески.
— Ты чего это усы сбрил, братец мой?
— Изменилось у меня лицо?
— Сначала я не заметил, но, если всмотреться, — да, изменилось. Тебе не идет без усов.
— У меня нос стал еще длиннее, правда?
В тот день Ахмед скрыл от Измаила, что с ним произошло. И то, что со мной приключилось, — позор, и то, что я скрыл это от Измаила, — тоже стыд, но я скрыл.
Прошло еще четыре дня.
Ахмед ел огромный помидор, макая его в соль, и читал измирскую газету. Измаил перестилал на полках шкафа старые газеты.
— Измаил!
— Что?
— Смотри, в газете пишут, что в округе бродят бешеные собаки.
— Бродят. Говорят, пару детей покусали. А позавчера вахтера у нас на заводе.
— Так, и что теперь будет, Измаил?
— Как — что будет? Укушенных отправляют в Стамбул. Только там есть больница, где лечат бешенство.
— А кто-то уже заболел?
— Конечно!
— Надо наказать владельцев бешеных собак…
— Какие такие владельцы могут быть у бешеных собак, а, братец?
— Вот черт побери… Давай завтра проведем собрание, Измаил.
И я рассказал ему, что случилось.
— Вот так, Измаил…
Измаил повторил: «Вот так», — а затем сказал:
— Это пес тех табачников. Мы с Зией много раз пили кофе под тем платаном. Я завтра схожу туда.
Пес, должно быть, там. Если пес бешеный, то он бы до тебя покусал кого-то из них. И табачники бы давно его прикончили.
— А почему он не мог первым укусить меня, а не кого-то до меня? Почему он не может с меня начать кусаться?
— Может. Но зачем думать о самом плохом из возможного, а, братец?
Собрание вновь провели в доме у Хюсню. Дом на каменном фундаменте, некрашеный, деревянный, наверху две крохотные комнаты. На окнах — решетчатые ставни. Как всегда, гости, сняв обувь в вымощенном камнем внутреннем дворике, при свете маленькой керосиновой лампы проходят в комнату слева от входа. Я всякий раз поражаюсь чистоте этих седиров, покрытых батистовыми чехлами! Сосновые доски пола, побелевшие, как смола, оттого что их неустанно моют, трут и скоблят, еще не просохли. Пахнет мокрым полом, туалетным мылом — кажется, такое мыло с запахом лаванды производят в Эдирне. В соседней комнате плачет шестимесячная дочь Хюсню. Собрание открыл Хюсню. Я рассказал о случившемся. Слово взял Измаил:
— Я ходил к табачникам, они говорят, пса задавил автобус.