Читать «Лучшая зарубежная научная фантастика» онлайн

ЛУЧШАЯ ЗАРУБЕЖНАЯ НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА

АНТОЛОГИЯ

(под редакцией Гарднера Дозуа)

Стивен Бакстер

ЯБЛОКИ ТЬЮРИНГА

(Пер. Андрея Новикова)

Неподалеку от центра обратной стороны Луны есть аккуратный, круглый, с четкими краями кратер под названием Дедал. Люди не знали о его существовании до середины двадцатого века. Это самый удаленный от Земли кусочек лунной поверхности — и самый спокойный.

Именно поэтому сюда прилетели команды астронавтов из Европы, Америки, России и Китая. Они разгладили дно кратера диаметром девяносто километров, выложили эту природную тарелку листами металлической сетки и подвесили на проволочных растяжках раструбы принимающей и передающей систем. И вот вам в результате радиотелескоп, самый мощный из построенных на тот момент супер-«Аресибо», по сравнению с которым его прототип в Пуэрто-Рико покажется карликом. Перед отлетом астронавты назвали телескоп «Кларк».

Сейчас от телескопа остались только развалины, а почти вся поверхность Дедала покрыта стеклом — это лунная пыль, расплавленная многочисленными ядерными взрывами. Но если вы посмотрите на кратер с низкой окололунной орбиты, то увидите точечку света — упавшую на Луну звездочку. Когда-нибудь Луны не станет, но эта точечка останется, безмолвно вращаясь вокруг Земли как воспоминание о Луне. А в еще более далеком будущем, когда Земли тоже не станет, когда выгорят звезды, а с небес исчезнут галактики, эта точечка все еще будет светиться.

Мой брат Уилсон никогда не покидал Землю. Фактически, он редко уезжал даже из Англии. Он похоронен — то, что от него осталось, — рядом с нашим отцом, на кладбище возле Милтон Кейнз. Но он сделал эту точечку света на Луне, которая останется последним наследием всего человечества.

Вот и говорите после этого о соперничестве братьев.

2020

Впервые «Кларк» встал между нами на похоронах отца, еще до того, как Уилсон начал свои исследования по программе SETI — поиска внеземной разумной жизни.

На похоронах в старой церкви на окраине Милтон Кейнз собралась немалая компания родственников. Мы с Уилсоном были у отца единственными детьми, но кроме его старых друзей приехали и обе наших тетушки с целой толпой кузенов примерно нашего возраста, от двадцати пяти до тридцати пяти, а те привезли неплохой урожай своих детишек-цветочков.

Не знаю, могу ли я утверждать, что в Милтон Кейнз хорошо жить. Но точно могу сказать — это плохое место, чтобы умереть. Сам город — это памятник планировке, бетонная сетка улиц с очень английскими названиями типа «Летняя», по которым теперь бегают вагоны новенькой монорельсовой дороги. Он настолько чистый, что превращает смерть в социальное оскорбление — это примерно как пукнуть в универмаге. Может быть, нам нужно быть похороненными в земле, где уже лежат чьи-то кости.

Отец вспоминал, как до Второй мировой войны все эти места были сплошь деревни и фермы. Он остался здесь даже после того, как наша мать умерла за двадцать лет до него, но нынешняя архитектура погубила все его воспоминания. Во время прощания я рассказал об этих воспоминаниях — в частности, о том, как во время войны суровый ополченец-охранник поймал его за оградой располагавшегося неподалеку Блетчли-парка, где он воровал яблоки, пока Алан Тьюринг и другие гении корпели в секретном здании над взламыванием немецких кодов.