Читать «Закон Шруделя (сборник)» онлайн - страница 118

Мы расстались у их дома. Обнялись и расцеловались. И тут я понял, что впервые за все время в Коктебеле пьян. Я шел походкой астронавта, широко расставляя ноги и впечатывая ступни в асфальт, словно проверял прочность земной тверди. На секунду у меня возникло желание показаться в таком виде Гале (ибо она как-то изъявила желание посмотреть на меня пьяного), но я быстро передумал. Вдруг еще решит, что я собираюсь ей высказать накопившуюся обиду или еще что. Не надо делать из себя большего мудака, чем ты есть на самом деле.

На следующий день я проснулся в чудовищном состоянии. Меня мутило от одного вида красного вина, бутылка которого стояла на тумбочке. Я вспомнил, что ее вчера не допил саксофонист и в итоге отдал мне. Но я тоже не допил. Теперь она стояла на тумбочке и всем своим недопитым видом о чем-то говорила: то ли упрекала, что я ее не допил, то ли просто напоминала о вчерашнем. В голове плавал туман. Во рту стояла какая-то щелочная кислота. Такая же кислота была и на душе. Вспомнилась вся ситуация с Галей. Вспомнилось, что в Коктебеле мне торчать еще четыре дня, а встретиться уже не с кем. В довершение ко всему мне приснилась та, которую я люблю больше жизни, но которая никогда не будет моей. Это, что называется, на десерт. И я с ужасом подумал, что сейчас мне надо сказать «спасибо».

Тут требуется легкое пояснение. Дело в том, что с самого начала моего пребывания в Коктебеле я взял за привычку говорить «спасибо». Обязательно вслух, хотя и негромко. По нескольку раз в день. Независимо ни от чего. Ни от настроения, ни от состояния. Просто так. Как молитву. Спасибо, и все.

Так вот, если и был момент в моей крымской жизни, когда задача сия представлялась мне не просто сложной, а почти невыполнимой, это было то утро. Мне было настолько хреново, что я просто не знал, за что мне говорить «спасибо». Но какой-то еще не до конца атрофированной областью мозга я вспомнил, что человек слеп. Он благодарит Бога за то, что не опоздал на самолет, и чертыхается, если опоздал. А самолет взлетает, загорается и падает. И кто знает, на какой самолет я вечно опаздываю. Может быть, на падающий.

Я почти зажмурился от напряжения и выдавил «спасибо». Я очень старался не вложить в свою короткую молитву невольный подтекст: иронию, злобу или, не дай бог, отчаяние. Просто «спасибо». Вышло так себе. На троечку. Но большего от меня в тот момент было бы наивно ожидать.

С трудом управляя вестибулярным аппаратом, я встал. Собрал в пластиковый пакет накопившийся за последние дни мусор, накинул полотенце и вышел на улицу. Там я выкинул пакет в мусорное ведро. Однако липкий комок белой жвачки, зацепившись, упрямо повис у меня на пальце.

«Если попаду им в ведро, все будет хорошо», — подумал я и, помяв в пальцах комок, бросил.

Он описал красивую дугу и точно приземлился в мусорное ведро. Однако там стукнулся об пустой пластиковый стакан, и, повинуясь законам физики, упруго выпрыгнул обратно, приземлившись на асфальт.

Таким образом, теоретически я попал, но практически бросок был абсолютно нерезультативен.