Читать «Закон Шруделя (сборник)» онлайн - страница 114

— Где мелко, там и рвется, — загадочно, но, как позже выясняется, пророчески отвечает Андрей и, взмахнув руками, рыбкой ныряет с пирса в полную темень. Слышен всплеск, и на некоторое время его тело исчезает под вспенившейся водой. Мы с Галей облегченно вздыхаем — значит, глубже, чем мы думали. Через пару секунд на поверхности показывается его голова.

— Сработали мои сенсоры на руках! — гордо кричит он и хохочет нервным смехом.

Только сейчас мы замечаем, что он СИДИТ!

Как я и предполагал, глубина в том месте, где он нырнул, составляла от силы метр. Он нырнул рыбкой, но, уткнувшись руками в дно, ухитрился изогнуться и прошкрябать пузом и локтями по камням. Учитывая то, что можно было разбиться насмерть, царапины несущественные. Вскарабкавшись на волнорез и одевшись, он судорожно пьет вино и все время смеется — видимо, мысль о возможной смерти только сейчас дошла до него в полном объеме.

Обсудив случившееся до мельчайших деталей и сделав все комичные и трагичные предположения относительно возможного развития этого знаменательного прыжка, мы потихоньку собираемся и идем домой.

По дороге Галя почему-то пытается вспомнить, как будет по-украински «груз» и «тяжесть». Она спрашивает у Андрея, поскольку он все-таки киевлянин, но и он не знает. Я смеюсь. На мой взгляд, все это яркий показатель лингвистического маразма или, точнее, языковой шизофрении, творящейся на Украине. Два украинца не могут перевести на рiдну мову два наипростейших слова.

Над горой, именуемой Хамелеоном, уже встает красный диск солнца. Встает так быстро, что подъем этот виден невооруженным глазом. Остается удивляться, как при таких темпах солнце собирается пересечь небосклон аж за пятнадцать часов. Кажется, что уже через час оно сядет по другую сторону бухты.

Сначала, махнув на прощанье рукой, исчезает Андрей-Паша-Сережа. За ним в утренней дымке растворяются Антон и Алена. Мы остаемся с Галей одни. Можно сказать, что я ее провожаю, но это было бы фигурой речи — мы живем на одной улице в трех минутах ходьбы друг от друга, и я просто вынужден пройти мимо ее дома, чтобы дойти до своего.

Неожиданно Галя печально качает головой.

— Что такое? — спрашиваю я.

— Вот вы все, наверное, правильно говорите, — тихо говорит она. — А я неправильно.

Ее печаль так трогательна, что я целую ее.

— А «звонит» — это ведь неграмотно? — спрашивает она, отстранившись после поцелуя с каким-то испугом.

— Не очень, — глупо улыбаюсь я, понимая, что теперь она будет вечно путаться и поправляться. Но и врать тоже не могу. Я пытаюсь ее утешить.

— Ну, что поделать? Ты выросла в таком окружении, где все говорят «ложить», «звонит» и так далее.

Галя соглашается. С этим трудно не согласиться.

* * *

Жизнь хороша разнообразием. Да, она способна закрутить сюжет до полного неправдоподобия. Да, у нее в рукаве, как у заправского фокусника, всегда имеются самые невероятные ходы и выверты, которые не придумает никакой сценарист или писатель. Но не этим она мне нравится — я, что называется, и сам фантазией не обделен. Главная прелесть жизни в том, что она может ни с того ни с сего разыграть пошлую сцену в стиле наибанальнейшего фильма и при этом все равно застанет тебя врасплох и удивит. Если есть в полете фантазии высший пилотаж, это он. Жизнь не боится банальности.