Читать «Лунная походка» онлайн - страница 11

На улице его как-то окликнул мужик из окна машины. Лицо показалось знакомым.

– Вова, привет! Ты че, не узнаешь что ли?

Это был Генка Смагин, приятель юности далекой. Раздался в кости, лицо точно опухшее, да поди и я хорош, – подумал Владимир.

– Садись, подброшу; тебе куда?

– Да мне все равно. Давно тебя не видел, очень рад, что узнал.

– Так ты не торопишься, тогда заедем ко мне, не возражаешь?

– Нет.

– Нет так нет, вот и отлично.

Геннадий предложил ему сигарет, и Владимир не отказался, хотя курил лишь в экстремальных случаях. Вот как ночью. Так и Смагин тоже экстренный случай. Беспомощность от хандры, слабость и подавленность как будто и не думали оставлять, и все же приятно было ехать в машине с человеком, который, оказывается, помнит тебя. Они поднялись на третий этаж, за железной дверью при входе чугунное изваяние бросилось в глаза своей величиной и какой-то неуместностью.

– Жена уехала в Москву к дочери, так что будем хозяйничать без дам. Что тут она оставила нам? Так, сосиски, шпроты, красный болгарский перец-лечо Помнишь, раньше брали порцию лечо и два блина в обед, на большее не хватало?

– Да, да, конечно.

– Ты виски будешь?

– Ну, разве что немного.

Они выпили, закусили.

– Я все вспоминаю наш футбол, – говорил Геннадий с набитым ртом, – а ведь ты отлично, помнится, играл.

– Когда это было? – вяло поддерживал разговор Владимир, рассматривая кухню с резными, поди антикварными, штуками, ящиками, тарелками на стенах.

– Да, я тоже сто лет не гонял мячик, теперь уж какой из меня бегун.

Гена показал на свой выдающийся живот.

– Ну, как у тебя, Вова, внуков много?

– Трое.

И они уже сидели и трепались за жисть. Владимир Зябликов как будто хотел услышать подсказку, как же ему дальше, дальше существовать, чтобы до конца пройти эту, уже порядком измотавшую его, дорогу. И все не хотелось про свои болезни, про свою катастрофу, и он машинально выдумывал, чтоб выглядеть более-менее прилично в глазах приятеля по юности веселой, и опьянеть не хотелось, не хотелось разболтаться, пойти в разнос. И все-таки после третьей он опьянел, и все стало не так остро и ясно-назойливо, и Гена Смагин уже не казался тем увальнем, которого все побаивались за его природную силу. «Он верно не помнит, как я его огрел клюшкой, а он меня, не долго думая, нокаутировал. Когда это было…»

– Да ты, брат, окосел. Пойдем, приляг на кушетку, отдохни. Вот так. Пиджачок повесим на стул. А я посмотрю Олимпиаду.

– Эта его гигантская картина над кроватью, – думал Владимир, вспоминая убранство четырехкомнатной квартиры. Итальянский город-порт восемнадцатого века. И он шагнул в одну из лодок, привязанных к причалу, оттолкнулся и погреб по золотистой от солнца реке мимо корабля, в тени его; с борта смотрели на него двое, один, по-видимому, матрос, другой в гражданском. В гражданском затянулся и, выпуская дым носом, показал в сторону Владимира трубкой. Ага, закивал в ответ матрос. Может, я не так гребу, может, одет непривычно для них. К ним присоединилась молодая женщина в шляпке с вуалеткой, она подняла нарядного ребенка на руки, и он засмеялся, весело глядя на дядю в лодке. Все заулыбались и помахали Владимиру рукой. Впереди был мост, он тянулся от одного берега с рядом великолепных зданий (как у нас в Питере, подумал Владимир) до другого берега, занятого в ином стиле, но по-своему прекрасными зданиями, слышались дробь копыт, точней подков по каменной кладке моста и оживленный говор прохожих. Золотокудрый мальчик, наклонившись с перил, пускал мыльные пузыри, и они тихо падали, летели с его соломинки, блестя, переливаясь так, что Владимир засмотрелся, один пузырь достиг его носа и лопнул перед глазами в брызги, в то же самое время лодка вздрогнула от удара: он и не заметил, как врезался в другую лодку, крытую. Лодочник что-то закричал, а пассажир с любопытством высунулся из укрытия. Это была очень милая девушка, она учтиво поздоровалась, наклонив свою головку в голубой шляпке с белыми лентами, при этом каштановые спирали волос рассыпались на белые кружева на груди, она откинула волосы назад движением руки в тонких кружевных перчатках, улыбнулась и, что-то сказав лодочнику, отчего он успокоился и извиняясь заулыбался, вдруг сделала жест, плавной рукой приглашая Владимира к себе в лодку.