Читать «Книга Рая. Удивительное жизнеописание Шмуэл-Абы Аберво» онлайн - страница 50

Потом папа Писунчика улетел к ангелу Куне-Хензелу, мельнику, примерять крылья. Чуть только он вышел за порог, Сёмка запел:

Ой, ангелы, бросьте вы эту любовь, Вам только любви не хватает. Клянусь, лучше всех живется тому, Кто в эту любовь не играет. Любовь для влюбленного просто чума: Он слезы с утра проливает, Любовь целый день его сводит с ума И ночью покоя лишает.

И ангел Берл, второй подмастерье, который был на ножах с Сёмкой, на этот раз поддержал своего соперника. Он загорланил во весь голос:

Вот счастье блеснет, точно в небе звезда, Как птичка весной распевает, Но звездочка гаснет к утру без следа, А птичка на юг улетает. Ой, ангелы, бросьте вы эту любовь, Пусть к черту она улетает. Клянусь, кто сумеет о ней позабыть, Тому в тот же миг полегчает.

На меня эта песня нагнала тоску. Я вспомнил ту лунную ночь, когда видел, как эти влюбленные подмастерья встретились на тротуаре. Они, конечно, не знают, что я их видел и слышал их разговор, подумал я. И все-таки у меня не стало легче на сердце.

Из спальни стала подпевать сестра Писунчика Этл, красавица с розовыми крыльями. Она, кажется, была несогласна с назиданием двух несчастных влюбленных. Ее песня звучала увереннее. Ее голос был нежен:

Мой миленький, мой драгоценный, Ко мне приходил ты в сне, Дарил золотое колечко На память на вечную мне. Колечко твое золотое На пальчик надену скорей, Его покажу я подруге, Скажу я подруге моей: «Мой ангел купил мне колечко, Ах, ради его светлых глаз, Лишь только бы мать отпустила, К нему б улетела тотчас. К нему бы тотчас улетела И с ним провела целый век, Пока мои черные косы Не станут белее, чем снег».

«Поди узнай, кто из них прав, — подумал я. — Эти утверждают одно, сестра Писунчика — другое. Когда стану большим, — решил я, — тогда и разберусь».

Сёмка глубоко вздохнул. Он вспомнил о дочке райского лавочника, и у него защемило сердце. Я сам видел, как слеза скатилась из его глаз на перелицованные крылья.

Берл позавидовал слезе своего конкурента. Он стал думать о дочке райского лавочника и щурить глаза, пока ему тоже не удалось выдавить слезу.

Он бросил победоносный взгляд на Сёмку. Его взгляд говорил: «Что, думаешь только ты можешь принести слезную жертву дочке райского лавочника? Нетушки».

Сёмку эту рассердило. Он опустил голову, еще быстрее замахал иглой и запел:

Надо мною посмеялась ты, сердечко, Злую шутку сыграла ты со мной, И теперь не найду себе местечка И брожу по улице ночной. И луна, и звездочек тыщи Мне приносят от тебя привет, До тебя, как до звезды, не дотянуться, Жизнь отдал бы за тебя, мой свет.

Берл отошел от верстака. Сёмкина песня раздражала его. Он почувствовал, что если Сёмка споет еще один куплет, то он, Берл, за себя не отвечает. Схватит утюг и размозжит ему голову.