Читать «Механизм чуда» онлайн - страница 4

— Сразу на двух крюках?

— Петля рядом с ним была пуста. Он договорился со своей подружкой, что повесятся вместе, но она в последний момент испугалась и убежала.

— А он побежал за ней.

— Куда побежал? — обиделся Пушкин. — Он же помер.

— Потому и помер. Забылся, рванул за любовью, табуретка из-под ног и выскочила.

Пушкин на мгновение завис, переваривая информацию. Губы его расколола неприятная улыбка.

— А знаешь, — прошептал он; вблизи особенно были видны потертости лица — между бровями, на скуле, на бровях, — когда человек вешается, он не от удушья умирает, а оттого, что у него ломаются шейные позвонки. Хрясь, и все.

Для наглядности он хрустнул пальцами. От такой демонстрации оставалось только поежиться, сглотнуть и отступить.

Музыка снова скакнула. Теперь это было что-то совсем незнакомое. Протяжно завыл контрабас, встроился довольно звучный голос, его подбодрили барабаны. И какой-то еще был инструмент, который Ева определить не смогла.

— Чего это? — сунулся к компу Пушкин. — Ааааа, я знаю этих чувачков. Это же «Коппелиус». Кстати, — повернулся он к слушателям, — вы знаете, что на самом деле они все родились в начале девятнадцатого века, занимались черной магией и знали Гофмана. Их накрыла инквизиция. Они вместе взошли на костер и, умирая, произнесли заклятья. Теперь они живут вечно, и если сходить на их концерт…

— Какая инквизиция в начале девятнадцатого века? — воскликнула Ева. — Инквизиция когда была-то?

— Спокуха, сеструха! — радостно вклинился в разговор Стив. — Для твоего сведения: последнюю ведьму забили камнями где-то в Германии аккурат сто с небольшим лет назад.

— Костры инквизиции пылают до сих пор! — обрадовался такой поддержке Пушкин. — По истории что-нибудь не так сказал — все, считай, костерок из парт тебе уже можно складывать.

— Трепло, — выпрямился Ежик и потер глаза. — «Коппелиус» лет десять назад впервые появился. Можешь полюбоваться.

Когда он отклонился, стал виден экран. На нем монохромная фотография: несколько мужиков в цилиндрах, старинных длиннополых фраках и пальто, выбеленные лица, ярко подведенные глаза. У одного круглые черные очки. В руках контрабас, альт и кларнет. Круто. Кларнет у панк-группы. Выглядят они вполне себе на восемнадцатый век. Но Пушкина все равно хотелось поддеть. Да и неувязку с инквизицией исправить.

— И Гофман тут совершенно ни при чем, — вставила Ева.

— Коппелиус — герой его книг. — Ежик говорил, зевая и потягиваясь. — Темная ты какая-то.

И повернулся.

Он был розовощек и кудряв. А еще он был рыжим. И от одного взгляда на него у Евы перехватывало дыхание. Так бывает. Ты все отлично понимаешь — не для тебя, не красавец, не любит, — но ничего не можешь с собой поделать.

— Читала я «Маленького Мука». — В голове крутился Щелкунчик, но произнеслось почему-то другое.

Наступила тишина. Совершенно неожиданная. Перед этим музыка гремела, а теперь вдруг стало тихо. И никто не спешил сказать первое слово.

— Евк, у тебя все хорошо? — наконец тихо спросила Маша.

— Ое, — щелкнул пальцами Стив. — Евка Гофмана с Гауфом перепутала.