Читать «Уснуть... И видеть сны?» онлайн - страница 9
Галина Марковна Артемьева
– Ее мама, моя сестра, умерла, ищем ее папу.
Врач сверяет отчества матери в метрике ребенка и женщины в паспорте.
– Это режимный город, почему здесь? – орет он с запланированной яростью.
В этой фразе проступает его акцент, и становится понятно, почему он говорит односложно. Стыдится.
– Звали, Дубанкул Нурмухамедыч? – в кабинет услужливо заглянул кургузый молодой человек в несвежем дырявом халате.
– Я их спрашиваю: это режимный город, почему здесь? – надрывается старательный доктор Дубанкул.
– У нас есть старые письма ее отца с адресом этого города.
– Когда приехали? У кого остановились?
Все эти вопросы, интонации – они не для медицинского кабинета, не для больной мученицы с убитым детством. Все это уже было, было, так много лет подряд. И не она ли дала себе в поезде клятву уйти от всего этого в одиночество, в безлюдье? Ладно, ладно, пусть это будет сон.
Она рассказывает им правду: о тьме, как нашли дом переночевать.
– Этот дом! Заколоченный! – не хочет почему-то верить доктор. – А где вещи ваши? Она босиком почему?
Ах да, вещи! Они забыли про вещи! У свободных людей должны же быть вещи, чемоданы, имущество…
– Вещи остались там, в доме.
– Что там было?
Женщина кратко перечисляет: крепдешиновые платья, туфли-лодочки, горжетка, шерстяная кофта на пуговицах. Девочка спокойным уверенным голосом говорит о своем чемодане с шубкой, валенками, учебниками.
– Все! Можете попрощаться с вещами, – торжествует врач, чья бдительность явно усыплена перечнем обиходных вещей. – Кто же в незнакомом месте оставляет чемоданы?
– Но с нами за ночь ничего не случилось.
– А чемоданов не увидите!
– Неправда, я уверена, что все там. И наши вещи, и письма ее отца, и деньги. Все там, – она с радостью слышит в своем голосе интонации собственной матери, уверенной в себе, защищенной, обеспеченной, красивой женщины. – Вы должны оказать девочке помощь, мы за этим сюда пришли.
Она укладывает документы в сумочку. Врач неохотно мажет вонючей мазью девочкины лодыжки, дает бинт: бинтуйте сами.
– Что, что… Анализ надо делать, что. Мазью мажьте.
Он пододвигает им банку с мазью. Отдает на лечение. Щедро. Хотя, похоже, у него из всех средств одна эта мазь и стоит на стеклянных полочках шкафчика.
Пока женщина бинтует ножки девочке, в сердце Дубанкула с новой силой пробуждаются неясные подозрения.
– Одни в тот дом не пойдете. Я вам провожатого дам. Вот он и посмотрит, кто прав.
Медбрат прямо в халате и войлочных тапках идет за ними к их дому.
И тут конвой. Но женщина рада: помощь девочке оказана. Хоть какая-то, но помощь. Документы сработали. Чемоданов, конечно, не будет, пусть врач порадуется своей правоте. Жаль, что придется покинуть дом. Но вдвоем не страшно. Все только начинается. И о чемоданах надо сокрушаться естественнее, горше.
Они шли и за всей чередой обычных домов, не видя еще, чуяли свой. Он издали звал их.
Вот она, калитка скошенная, тропинка к дому, заросшая травой пожелтелой. Дверь в сени, открытая, чуть поскрипывает. Окна заколочены, и видно, что давным-давно.
Парень-провожатый почему-то мнется, боится идти за калитку, остается снаружи: