Читать «Уснуть... И видеть сны?» онлайн - страница 9

– Ее мама, моя сестра, умерла, ищем ее папу.

Врач сверяет отчества матери в метрике ребенка и женщины в паспорте.

– Это режимный город, почему здесь? – орет он с запланированной яростью.

В этой фразе проступает его акцент, и становится понятно, почему он говорит односложно. Стыдится.

– Звали, Дубанкул Нурмухамедыч? – в кабинет услужливо заглянул кургузый молодой человек в несвежем дырявом халате.

– Я их спрашиваю: это режимный город, почему здесь? – надрывается старательный доктор Дубанкул.

– У нас есть старые письма ее отца с адресом этого города.

– Когда приехали? У кого остановились?

Все эти вопросы, интонации – они не для медицинского кабинета, не для больной мученицы с убитым детством. Все это уже было, было, так много лет подряд. И не она ли дала себе в поезде клятву уйти от всего этого в одиночество, в безлюдье? Ладно, ладно, пусть это будет сон.

Она рассказывает им правду: о тьме, как нашли дом переночевать.

– Этот дом! Заколоченный! – не хочет почему-то верить доктор. – А где вещи ваши? Она босиком почему?

Ах да, вещи! Они забыли про вещи! У свободных людей должны же быть вещи, чемоданы, имущество…

– Вещи остались там, в доме.

– Что там было?

Женщина кратко перечисляет: крепдешиновые платья, туфли-лодочки, горжетка, шерстяная кофта на пуговицах. Девочка спокойным уверенным голосом говорит о своем чемодане с шубкой, валенками, учебниками.

– Все! Можете попрощаться с вещами, – торжествует врач, чья бдительность явно усыплена перечнем обиходных вещей. – Кто же в незнакомом месте оставляет чемоданы?

– Но с нами за ночь ничего не случилось.

– А чемоданов не увидите!

– Неправда, я уверена, что все там. И наши вещи, и письма ее отца, и деньги. Все там, – она с радостью слышит в своем голосе интонации собственной матери, уверенной в себе, защищенной, обеспеченной, красивой женщины. – Вы должны оказать девочке помощь, мы за этим сюда пришли.

Она укладывает документы в сумочку. Врач неохотно мажет вонючей мазью девочкины лодыжки, дает бинт: бинтуйте сами.

– Что, что… Анализ надо делать, что. Мазью мажьте.

Он пододвигает им банку с мазью. Отдает на лечение. Щедро. Хотя, похоже, у него из всех средств одна эта мазь и стоит на стеклянных полочках шкафчика.

Пока женщина бинтует ножки девочке, в сердце Дубанкула с новой силой пробуждаются неясные подозрения.

– Одни в тот дом не пойдете. Я вам провожатого дам. Вот он и посмотрит, кто прав.

Медбрат прямо в халате и войлочных тапках идет за ними к их дому.

И тут конвой. Но женщина рада: помощь девочке оказана. Хоть какая-то, но помощь. Документы сработали. Чемоданов, конечно, не будет, пусть врач порадуется своей правоте. Жаль, что придется покинуть дом. Но вдвоем не страшно. Все только начинается. И о чемоданах надо сокрушаться естественнее, горше.

Они шли и за всей чередой обычных домов, не видя еще, чуяли свой. Он издали звал их.

Вот она, калитка скошенная, тропинка к дому, заросшая травой пожелтелой. Дверь в сени, открытая, чуть поскрипывает. Окна заколочены, и видно, что давным-давно.

Парень-провожатый почему-то мнется, боится идти за калитку, остается снаружи: