Читать «Все могу (сборник)» онлайн - страница 19

Рано утром Марине надо было уезжать в командировку. Поэтому собираться лучше с вечера. Марина вошла в квартиру, повесила ключ на специальный крючок – Алеша определял каждой вещи свое точное место. И фотографиям, конечно. Хотя фотографий в их доме могло было быть и больше. На одной незначительной стене висели лишь счастливые свадебные, немного военных, пара жанровых. На полу у порога стояла большая дорожная сумка и кофр с профессиональной фотоаппаратурой. «Тоже уезжает», – сказала тихо Марина.

Алексей выбежал встречать, по сравнению с тревожным утром выглядел виноватым.

– Уезжаешь? – Для начала разговора Марина спросила очевидное.

– Да, – согласился Леша.

– Далеко? – Марина знала ответ, но опять уточняла.

– Как обычно.

– Понятно.

Леша нежно, без агрессии, пытаясь обнять, медленно спросил:

– Что?.. Что… тебе понятно? – прижал Марину к себе, погладил по голове. – Я – человек войны. Был человек дождя. А я человек войны. Мне интересно там как фотографу. Это не вопрос денег, престижа и премий. Я езжу туда конкретно работать.

– Да-да. Я все знаю. «К Вам письма в сентябре придут, а он убит еще в июле».

Алексей не любил долгих объяснений, подошел к зеркалу, решил отвлечь:

– Может, мне подстричься? Сейчас модно так, знаешь, здесь много, здесь мало.

Марина улыбнулась:

– Здесь много, а здесь мало – это я, – и показала на себя, на грудь и ниже спины.

– Я серьезно.

Марина кивнула:

– Человек-собака. Эта стрижка называется человек-собака.

– Официально? – Леша не поверил.

– Нет, у люмпена.

Не хотела обидеть, но расстроила. Но у Леши был иммунитет к обидам. Редкое и часто уникальное качество. Вроде бы оно ничем конкретно не помогало, но делало жизненный путь гладким. Даже на войне.

Как фотограф Леша мог снимать моделей, архитектуру, репортажи, а выбрал почему-то войну. Считал, что война несет некую очищающую силу. Открывает в человеке доселе не проявленные черты. Что надо было ему очищать, человеку, который не чувствует обид, было неясно.

«Ужас войны в ее обыденности. В том, к чему привыкаешь, к ощущению чужой смерти, отсутствию бытовых условий. Я антиобщественный человек и знаю свое место на войне». Вот так говорил Леша о себе незнакомым людям, но Марина знала, что это половина правды. Другая ее часть заключалась в нежелании вести оседлую жизнь, но Леша этого никогда не озвучивал, он же не цыган, для которого подобное – привычно. «Зуд ног», – говорила о нем Настя. Лешиной основной творческой религией была война, и он с одинаковой радостной готовностью вступал в бой за хороший кадр, новый оргазм, вкусный плов. Не боролся Леша только за Марину, она, по определению, была частью его самого и не требовала завоевания. Поэтому уже на рассвете, когда было еще непонятно – ночь или утро, – Марина встала закрыть окно, Леша притянул ее к себе за край сорочки и не отпускал долго, до тех пор, пока утро не вышло на работу, пока силы у обоих не закончились.

– Ты из Внукова летишь? – спросила Марина, наспех причесываясь.

– Из Шереметьева.

Марина отложила расческу:

– На какую войну можно лететь из Шереметьева?

Леша шутливо взял Марину за кончик носа.