Читать «Бабочка из Поднебесной» онлайн - страница 55

— Все понял… — сказал он, поглаживая дочь по спутанным волосам. — Это Стас тебе оставил… Да-а-а… В вашем возрасте все эти чувства налетают, как ураган, а вы… не знаете, что со всем этим делать… Хотя, знаешь, Никушка, любовь — такая штука, что с ней и взрослые не всегда достойно справляются, что уж говорить про вас, пятнадцатилетних… Ты поплачь, поплачь… Со слезами уйдет печаль и останется радость.

— Папа! Какая еще р-р-радость?! — проплакала Ника.

— Ну как же?! Вон какие в тебя замечательные парни влюбились! Это ж здорово!

— Ничего здорового! Я н-н-не знаю, что д-д-делать, а ты-ы-ы…

— А что я? Я тебе советую успокоиться. Вот увидишь, скоро все само определится!

— Что определится?

— То, что тебя мучает! Твое сердце само выберет одного из этих двух молодых людей.

— Да! Но сердце другого при этом разобьется, как хрупкая стеклянная игрушка… Помнишь, ты мне склеивал рыбку и белочку? Вроде и целые, а трещины все равно видны…

Николай Иванович отстранил от себя дочь, отбросил от ее лица мокрые пряди волос, заглянул в глаза и сказал:

— Люди — не игрушечные белочки и рыбки, хотя с человеческими чувствами надо быть вдвое осторожнее, чем со стеклянными безделушками. Если влюбленных трое, то у кого-то на сердце обязательно останется шрам. От этого никуда не деться! Но ты еще просто не знаешь, что он, этот шрам, оставленный на сердце первой любовью, редко долго кровоточит. Первую любовь, особенно неразделенную, помнят всю жизнь и вовсе не желают избавиться от этого шрама. Нет более сладкого воспоминания, чем первая любовь.

Ника перестала плакать и испуганно спросила:

— То есть первая любовь не навсегда?

— По-всякому бывает… Бывает, что и навсегда… Чаще — это просто проба чувств… Но это вовсе не значит, что первая любовь менее значима и менее серьезна, чем та другая, которая впоследствии свяжет двух людей в единое целое, в семью! Определяйся с выбором, девочка моя! И люби! Любить — это прекрасно! А разбившуюся бабочку можно заменить другой… Они здесь на каждом углу продаются. Уверяю тебя, Глеб не заметит подмены.

— Но это же будет совсем другая бабочка!

— Но если ты будешь относиться к ней так же, как к разбившейся, к ней перейдут все свойства подарка Глеба!

— Ты так думаешь?

— Я в этом уверен! Сила человеческой мысли и сила самовнушения очень велики! Захочешь сама, чтобы бабочка приносила счастье, она и будет его приносить! Вот увидишь! Ведь в конечном счете дело не в бабочке, а в тебе!

Уставшая на экскурсии и измученная переживаниями Ника очень быстро заснула, положив узел счастья обратно под подушку, чтобы с ним не случилось ничего столь же дурного, как с нефритовой бабочкой. Под утро ей приснился удивительный сон. Будто бы она в национальном платье-ципао, нежно-золотистом, с тонким рисунком в виде веточек цветущей сливы, участвует в чайной церемонии вместе с другими девушками-китаянками. И сама Ника — вылитая китаянка, с гладкими черными волосами, уложенными в замысловатую прическу, с чуть раскосыми глазами, с губами, накрашенными ярко-красной помадой. Девушки, которые рядом разливают чай, ничем от нее не отличаются, ни одеждой, ни прической, ни макияжем. Нике делается тревожно: ее ведь никто не узнает среди девушек-китаянок, и она навсегда останется в чайном домике разливать чай. А кто же ее должен узнать? Конечно же, вот тот молодой человек! Не зря же он так пристально вглядывается в девушек! Ника тоже не может узнать парня, но знает, что он пришел за ней. Она хочет подать ему какой-нибудь знак, но у нее ничего не получается: она не может махнуть ему рукой, потому что пальцы не разжимаются, и она никак не может поставить на столик чайник. Тогда она решает крикнуть парню: «Я здесь! Вот она я!», но и губы не размыкаются, и никаких слов Ника ни крикнуть, ни произнести не может. А парень подходит по очереди к каждой девушке, берет за руку, вглядывается в лицо, потом разочарованно качает головой и идет к следующей. Вот он уже совсем близко. Нике хочется плакать, потому что она уверена — он ее ни за что не узнает — она точь-в-точь такая же, как остальные. Но молодой человек вдруг радостно улыбается ей и кричит: «Это она!», и подводит ее к зеркалу. Ника вглядывается в отражение и не может понять, как он смог ее узнать, но вдруг видит на собственной щеке выполненный красной тушью китайский иероглиф «ай», обозначающий «любовь». Она его хорошо знает. Он состоит из нескольких частей, обозначающих когти, покрывало, сердце и друга — ведь любовь очень похожа на дружбу, но гораздо сильней; она будто когтями вцепляется в сердце и полностью окутывает человека, как покрывалом.