Читать «Павильон на дюнах» онлайн - страница 2

Стивенсон утешает себя тем, что война эта ведется по всем правилам настоящей войны. Запертый врачами в горном курорте для чахоточных, полусогнувшись на темном и низком чердаке своего домика в Давосе, он при свете свечи играет с пасынком в солдатики и неделями с увлечением проводит какую-нибудь сложную операцию. Пол расчерчен мелом наподобие карты, устроены горы, реки, дороги и шоссе, болота и заболоченные, нездоровые зоны, проходя через которые, войска теряют известный процент заболевших солдат. Учтены относительная скорость передвижения пехоты и конницы, влияние погоды, обеспеченность снабжением; издаются приказы, бюллетени, газеты, причем один «редактор» был даже повешен «генералом Осборном», и взамен его газеты стал выходить другой, менее болтливый орган. Словом, войну здесь вели всерьез. В годы, когда другие писатели ездили корреспондентами на поля сражений, Стивенсон должен был довольствоваться этой комнатной войной.

В стихах для детей он вспоминает свои детские дни, и, увы, по-прежнему чувствует себя великаном в Стране Кровати:

Когда я много дней хворал, На двух подушках я лежал, И чтоб весь день мне не скучать. Игрушки дали мне в кровать. Своих солдатиков порой Я расставлял за строем строй, Часами вел их на простор — По одеялу, между гор. Порой пускал я корабли; По простыне их флоты шли; Брал деревяшки иногда И всюду строил города. А сам я был как великан, Лежащий над раздольем стран — Над морем и громадой скал Из простыни и одеял!

(Перевод В. Брюсова)

Однако по книгам его обо всем этом нельзя догадаться. Он любил простую деятельную жизнь и, оторванный от нее болезнью, любил и в кровати думать о простых вещах, в которых закреплены были хотя бы воспоминания о такой жизни. Вот как описывает он сокровища своих детских лет:

Те орехи, что в красной коробке лежат, Где я прячу моих оловянных солдат, Были страны летом; их няня и я Отыскали близ моря, в лесу, у ручья. А вот этот свисток (как он звонко свистит!) Нами вырезан в поле у старых ракит; Я и няня моим перочинным ножом Из тростинки его мастерили вдвоем. Этот камень большой с разноцветной каймой Я едва дотащил, весь, иззябнув, домой; Было так далеко, что шагов и не счесть… Что отец ни тверди, а в нем золото есть! Но что лучше всего, что как царь меж вещей И что вряд ли найдется у многих детей — Стамеска! — у ней рукоять, лезвие… Настоящий столяр подарил мне ее!

(Перевод В. Брюсова)

А много позднее, став знаменитым писателем, он мечтал писать так, чтобы его книги были любимыми спутниками моряков, солдат, путешественников, чтобы их перечитывали и пересказывали и во время длинных ночных вахт и у походных костров.

Не имея возможности деятельно служить людям, Стивенсон все же хотел помогать им, несмотря ни на что. Он старался своими книгами передать читателю ту бодрость и внутреннюю ясность, которые позволяли ему пересиливать слабость и недуги. И это ему удавалось. Об одной его книге, выпущенной под вымышленной фамилией, читатели писали в редакцию: «По всему видно, что автор — какой-нибудь румяный провинциальный джентльмен, выросший на кровяных ростбифах, не снимающий красного охотничьего фрака и ботфортов и без устали травящий лисиц». А в это время Стивенсон только что перенес обострение болезни и не поднимался с постели.