Читать «Экономика во лжи. Прошлое, настоящее и будущее российской экономики» онлайн - страница 13

Впрочем, тот же Коломиец верно замечает, что «желавшие избавиться от императора Николая лидеры генералитета, бюрократии, «общественности», как свидетельствуют дальнейшие события, так и не смогли понять, что к концу войны политика «союзников», которая все больше формировалась под влиянием Англии и США, исходила из представления, что победоносная Россия не менее опасна, нежели победоносная Германия. И чем большие словесные уступки под влиянием необходимости были сделаны в пользу России в отношении послевоенного устройства мира (в первую очередь в вопросе «о праве России на проливы и Константинополь»), тем большим было желание воспользоваться удобным моментом, чтобы от России избавиться».

Мог ли Николай II изменить свою судьбу, судьбу своей семьи и России? Предполагал ли, к каким катастрофическим последствиям приведет его отречение? Верен ли он был завету своего прадеда Николая I: «Помни всегда, что Государь, получив от Бога скипетр и меч, не должен никогда убегать от возмущения; если суждено ему умереть, он должен умереть на ступенях трона»? Вопросы без ответов, вот уже столетие витающие в обществе.

Менялись формации, на смену самодержавию пришла сначала «власть народа», а затем «социальное государство», но представления россиян о взаимоотношениях власти и индивидуума остались прежними: мудрому руководителю следует денно и нощно заботиться о каждом. Не зря же большинство наших сограждан, не стесняясь, одобряет деятельность белорусского Батьки, азербайджанского Наследника или казахстанского Папы.

В этом нет ничего удивительного – еще в середине 90-х западный политолог Сэмюэл Хантингтон утверждал: «Конфликт между либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом был конфликтом идеологий, которые, невзирая на все различия, хотя бы внешне ставили одни и те же основные цели: свободу, равенство и процветание. Но Россия традиционалистская, авторитарная, националистическая будет стремиться к совершенно иным целям. Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом. Но это будет немыслимо с русским традиционалистом. И если русские, перестав быть марксистами, не примут либеральную демократию и начнут вести себя как россияне, а не как западные люди, отношения между Россией и Западом опять могут стать отдаленными и враждебными».

После того как Горбачев потерял управление страной в конце 80-х, после младореформаторских преступлений 90-х, когда Ельциным и Ко. двигала не экономическая целесообразность, а, по их же собственным признаниям, смертельная боязнь потерять власть, значительная часть нашего общества надеется на приход «сильной руки», эдакого просвещенного монарха, Хозяина, способного вернуть людям пусть призрачный, но порядок и, конечно, уверенность в себе. Не институты являют собой оплот государственности в России, не независимый суд или правоохранительная система, а единоначалие, хотим мы того или нет. Бессмысленно повторять либеральный путь, по которому развитый мир пришел к очередному кризису.