Читать «Капитан Бедлам» онлайн

Гарри Гаррисон

Капитан Бедлам

– Что такое космос? Как там в действительности выглядят звезды? На эти вопросы трудно ответить.

Капитан Джонатан Борк обвел взглядом лица друзей, с напряженным вниманием ждавших его слов, посмотрел на собственные руки с космическим загаром, лежавшие на столе.

– Иногда полет напоминает падение в шахту длиной в миллион миль, или вы чувствуете, что летите под звездами совершенно беззащитный, словно муха в паутине вечности. И звезды совсем другие, немерцающие; как крошечные пятна, испускающие свет.

Тысячу раз капитан Борк, пилот космического корабля, мучился, рассказывая об этом, ибо чувствовал себя лгуном. Он был единственным человеком, который видел звезды в космосе между мирами. И после пяти полетов на Марс он не представлял себе, на что это в действительности похоже. Его тело пилотировало корабль, но сам Джонатан Борк никогда не видел изнутри кабины управления.

Но признавать это вслух он не смел. Когда его расспрашивали о космосе, он рассказывал – одну из старательно выученных версий из учебника.

С трудом оторвавшись от этих мыслей, он вспомнил про сидящих вокруг стола гостей и родственников. В его честь давался обед, и он старался вести себя с достоинством. Бренди помогало ему. Почти опорожнив бокал, он извинился перед присутствующими и при первой же возможности покинул их. Он вышел в крошечный дворик старого семейного дома. Там, оставшись в одиночестве, он прислонился спиной к еще теплой от дневного жара стене. От бренди ему стало хорошо, а когда он взглянул в небо, звезды завертелись каруселью, пока он не закрыл глаза.

Звезды. Он смотрел на них всегда. С детства они интересовали и притягивали его. Все, что он когда-либо изучал или делал, было подчинено единственной цели – стать космонавтом.

Он поступил в Академию, едва ему исполнилось семнадцать. К восемнадцати он понял, что все, чему там учат, – ложь.

Страшась своей догадки, он пытался найти какое-то иное объяснение, и ничего не получалось. Все его знания, все, чему учили его в школе, сводилось к одному совершенно немыслимому заключению.

Оно было жутким и в то же время неизбежным. В конце концов он решился на эксперимент. На занятиях по физиологии, где они решали проблемы ориентации и сознания в условиях ускорения, используя теорему Палея, он робко поднял руку.

Профессор Черники, по прозвищу Соколиный глаз, тут же ее заметил и, недовольно ворча, велел ему подняться. Едва он собрался с духом и заговорил, слова полились потоком:

– Профессор Черники, если мы примем теорему Палея за истину, то, используя ее для решения подобной проблемы, мы получим, что даже при минимальном стартовом ускорении мы окажемся намного ниже порога сознания. А если учесть и фактор ориентации, то мне кажется… словом…

– Мистер Борк, что вы хотите сказать? – Голос Черники был холоден, как лезвие бритвы.

Джон решился:

– Тут может быть только один вывод. Любой пилот, который стартует на корабле, либо потеряет сознание, либо не сможет координировать свои действия так, чтобы управлять кораблем.

Весь класс рассмеялся, и Джон почувствовал, что лицо его заливает краска. Даже профессор позволил себе холодно улыбнуться.

– Очень хорошо. Но если то, что вы говорите, верно, в космосе невозможно летать, а мы делаем это каждый день. Я думаю, что вы найдете ответ в следующем семестре. Мы рассмотрим тему об изменении порога нашего сознания под стрессом. Это наверняка…

– Нет, сэр, – прервал его Джон, – в учебниках не дается ответ на этот вопрос – его как минимум тщательно обходят. Я прочитал и все другие источники по этому курсу, а также по всем смежным…

– Мистер Борк, вы называете меня лжецом? – Голос Черники был столь же холоден, как и его глаза. В классе воцарилась мертвая тишина. – Идите к себе и оставайтесь там до тех пор, пока за вами не пришлют.

Стараясь не споткнуться, Джон вышел из класса. Глаза всех курсантов были устремлены на него, и он чувствовал себя заключенным, идущим на эшафот. Вместо ответа на вопрос он лишь навлек на себя неприятности. Сидя у себя, он старался не думать о последствиях.

Он никогда не был уверен до конца, что ему позволят учиться на пилота, хотя не мечтал ни о чем другом. Только один из ста достигал этой заманчивой цели – остальные распределялись по сотням других работ в космическом флоте. Вовсе отчислялись из Академии немногие, поскольку требования при поступлении были очень высоки. Конечно, исключения бывали, и теперь ему стало казаться, что он станет этим исключением.