Читать «Диссиденты 1956–1990 гг.» онлайн - страница 131

Ну а значительная часть «интеллигенции» подалась в эмиграцию. Барон Б. Э. Нольде в 1920 году утверждал: «С библейских времен не бывало такого грандиозного исхода граждан страны в чужие пределы. Из России ушла не маленькая кучка людей, ушел весь цвет страны, в руках которого было сосредоточено руководство жизнью. Это уже не эмиграция русских, а эмиграция России».

Общая численность русской эмиграции 1918–1922 годах, так называемой «эмиграции 1-й волны», по подсчетам экспертов Лиги Наций составила 1,16 млн. человек. Вообще нет даже четкого определения, кто такой «эмигрант 1-й волны».

В отношении беглого белого офицера все ясно: он классический эмигрант. А как быть с 200 тысячами (!) жителей Желтороссии, которые на 1 января 1917 года являлись полноправными гражданами Российской империи? Да и термин «Желтороссия» знали 99,9 % русских в 1900–1917 годах, а сейчас не знает и один процент населения. Посему я поясню, что это население Северной Маньчжурии, которая фактически с 1900 по 1917 год была протекторатом Российской империи. Город Харбин – столица Маньчжурии – был построен русскими, и десятки тысяч русских людей к 1918 году родились в Маньчжурии.

Подобно тому, как в 1991 году при распаде державы 25–30 млн. русских, не меняя ПМЖ, оказались невольными эмигрантами в иностранных государствах, так и в 1917–1922 годах в отторгнутых от России территориях – Финляндии, Прибалтике, Польше, Западных Белоруссии и Украине, Бессарабии, Карской области и т. д. – остались сотни тысяч русских людей. Так считать ли их эмигрантами и жертвами «большевистского террора» или, наоборот, они жертвы националистов и Версальской системы?

Любопытно, что многие эмигрантские авторы, не говоря уж о современных либералах, включают в эмиграцию 1918–1922 годов людей, эмигрировавших из России в дореволюционное время. В царствование Николая II (1894–1916) из России эмигрировали по разным подсчетам от 3,3 до 7 млн. человек. Только в США в 1910 году эмиграционная служба зафиксировала 2781,2 тыс. бывших российских подданных.

В советских справочниках указывается, что суммарный состав всех белых армий в 1918–1920 годах никогда не превышал 300 тыс. человек. И эту цифру пока никто всерьез не оспаривал. Красная же армия к середине 1919 года имела 3 миллиона (!) штыков и сабель, а к весне 1920 года – 5 (пять!) миллионов бойцов.

Так почему же красные сходу не разбили белых? Да потому, что в 1918–1920 годах численность формирований националистов на территории бывшей Российской империи составляла как минимум 2,5–3 млн. человек. К примеру, в мае 1920 года на врангелевском фронте (остальные белые армии были уже разгромлены) действовало 70 тысяч (!) красных бойцов. А где же остальные 4930 тысяч?! Они воевали или стояли в «завесах» на фронтах с националистами – финнами, прибалтами, поляками, петлюровцами, дашнаками, мусаватистами, грузинскими меньшевиками, Хивинским ханством, Бухарским эмиратом и т. д.

Когда красные в ноябре 1920 года штурмовали Перекоп, его защищали 11 тыс. (!) человек. А где остальные? Врангель повезет в Константинополь около 150 тыс. человек. Общей статистики по ним нет. Но вот данные, собранные в Варне в 1932 году (опрошено 3354 эмигранта). Среди них «мужчины (73,3 %), среднего возраста – от 17 до 55 лет (85,5 %), образованные (54,2 %)». Да еще в Крыму осталось от 30 до 100 тысяч (по разным источникам) белых офицеров.