Читать «Язык символов» онлайн - страница 35

В чем секрет притяжения миров, созданных братьями Гримм, Андерсеном, Толкином? Давайте не будем списывать все на инфантилизм, возможно, корни явления гораздо глубже. Рассказывая сказки детям, мы тем самым учим их особому языку. Не обыденному, привычному, а скорее метафизическому. Ведь язык – это не просто набор слов для обозначения тех или иных предметов, окружающих нас. Язык – это мировоззрение, способ видеть мир и себя в нем, способ понимать мир, способ говорить и способ думать. Неслучайно, наверное, одним из первых, кто дал толчок исследованию сказки, был Вильгельм Гумбольдт, положивший начало языкознанию. Ребенок усваивает язык сказок и язык понятий, принципов, законов, действующих в мире. Но эти законы – не физические, а моральные. Вы заметили, как часто в сказках хитрая лиса оставляет в дураках более сильных волка или медведя, но сама терпит фиаско при встрече с храбрым петухом, как в сказке о зайце в лубяной избушке? Понятие силы относительно. А если ты просто бескорыстно поможешь кому-то, то добро обязательно вернется к тебе. Скромность и трудолюбие вознаграждаются, хотя герой вовсе не стремится к награде. А тот, кто ищет только награды, оказывается ни с чем. В конечном итоге успех ждет не того, кто пытается добиться цели любой ценой, а того, кто больше внимания обращает как раз на пути, на средства, которыми эта цель достигается. И добро всегда побеждает зло.

Если присмотреться к некоторым современным фильмам, особенно боевикам, разве не ту же знакомую картину мы там увидим? Хорошие парни всегда побеждают плохих парней, это вечный закон, и он вовсе не такой уж сказочный.

Но вопрос действия сказок не только в усвоении морали. Здесь мы немного отойдем от сказок в узком смысле слова. Помните Дон Кихота? Историю его «безумия» и «выздоровления»? Она тоже была связана со своего рода сказками – рыцарскими романами. Но трагедия безумного идальго – это и трагедия нашего языка, который обедняется, утрачивая некоторые вечные понятия, а стало быть, и трагедия нашей души, чье бытие ограничивается лишь вполне земными делами. «Если же основная цель подобных романов – услаждать, то вряд ли они ее достигают, ибо они изобилуют чудовищными нелепостями», – говорит один из «врачевателей» Дон Кихота. Но «нелепость», как мы уже говорили и о лжи, – понятие относительное.

Сказка открывает еще одно измерение. Измерение необыденного. Пространство, в котором наша жизнь получает другой, более глубокий смысл. И наш выбор заключается в том, существуем ли мы в этом пространстве или наша жизнь целиком протекает только в мире вполне осязаемых вещей. Вопрос реальности сказок – вопрос языка, на котором мы говорим. И как для нас сказки могут быть выдумкой или чем-то глубоко истинным, так и для того мира наша жизнь может быть чем-то реальным, а может – мимолетной тенью, иллюзией, не оставляющей в нем следа…