Читать «Действие есть форма: Выступление Виктора Гюго на конференции TED» онлайн - страница 12

Бейтсон, Латур и Райл предлагают технологии для дизайнирования «воды». Они расширяют наши представления о диспозиции активных форм, которые представляют собой не отдельные события или объекты, а похожи скорее на переменные в информационных потоках. Они анализируют инфраструктурное пространство, но уже не как таинственный фон или недоступный пониманию инструмент политических манипуляций. Каким бы сложным ни был великан урбанистической инфраструктуры, эти ученые могут показать простые тумблеры и рычаги, с помощью которых можно научиться им управлять.

Создание активной формы и диспозиции как отдельное искусство

Аудиторию нашего нового Гюго будут составлять люди, далекие от архитектуры, отчасти потому, что коль скоро пространство – это секретное оружие самых влиятельных людей на земле, то лучше всего эту тайну хранят именно от архитекторов. Для дизайнеров создание формы часто сводится к форме объекта, эстетические качества которого суть результат тонкого понимания очертаний и геометрии. Пока в этой сфере деятельность рассматривается как программа, идея активной формы представляется оксюмороном или мистификацией, а призванные создать нечто подобное архитекторы полагаются на то, чему их лучше всего учили, – на создание формального объекта, олицетворяющего действие. Можно придумать помещение, которое будет олицетворять, к примеру, изменчивость или динамизм. Его можно напичкать цифровыми датчиками, реагирующими на движение, прикосновение или какую-нибудь другую программу. Еще более наивное недоразумение (чья сила кроется именно в его наивности) возникает, когда действие или деятельность путают с движением или кинетизмом. Архитектор, имеющий дело с изменяющимся пространством, проектирует его, следуя определенному архитектурному паттерну. И чем больше динамики или ажитации будет в его чертежах, тем более «активной» будет считаться форма.

Различие между пониманием формы как объекта и формы как действия подобно райловскому различению между «знанием что» и «знанием как». Значение активных форм зависит от того, к чему они склоняют, что провоцируют и что подавляют. Они задают набор параметров или возможностей, в соответствии с которыми структура будет функционировать в течение времени. Активные формы могут рассказать о том, как некое изменение влияет на функционирование группы, распространяется в пределах поля, меняет популяцию или генерирует сеть. Проектировщик активных форм проектирует не поле в целом, но скорее некую дельту или способы его изменения – не только форму и контуры игровой фигуры, но и арсенал предписанных ей ходов.

Искусство создания активных форм возникло не вчера. Сегодня Гюго был бы вынужден признать, что его формулировка «одно убивает другое» как представление о последовательной смене устаревшего передовым не работает. («Заколдованный круг», – объясняет он, прохаживаясь в мокасинах.) Чтобы выжить, активной форме вовсе не обязательно убивать форму объектную. Им нет необходимости конкурировать, речь идет о более широкой категории, где активная и объектная формы сосуществуют, дополняя друг друга. Активная форма способна удвоить потенциал дизайна, предлагая дополнительные технологии и творческие возможности. В любом проекте, в любой конструкции всегда были и остаются тумблеры активности. Включать их или нет, помещать ли объектную форму в зависимость от целого ряда потенциальных возможностей, как мяч на наклонной плоскости, решает художник. Активная форма может кооперироваться с объектной и усиливать ее действие, определяя культурную траекторию последней и силу отложенного действия.