Читать «Детям моим. Воспоминания прошлых лет» онлайн - страница 174
Павел Александрович Флоренский
Дальше не помню. Было что-то романтическое:
И на поверхности его
Живое тело очутилось.
Тогда:
Царица фей
Бросилася в море…
И т. д.
Или вот еще:
2) Мой друг спросил меня однажды,
Не знаю ли я,
Где живет девица,
Шемаханская царица…
Дальше не помню. Или еще, каким мы дразнили Люсю и Ваню Андросова:
3) Люся, Ваня, кошка, кот
обвенчались в день же тот
и на свадьбе пировали,
лишь усы все потеряли,
и на том же пиру
куклы съели всю свинью.
Дальше не помню. Мое любимое: зеленоватые листья; огни в сумерках – особ[енно].
К главе III «Природа»
Все экзотическое влекло меня с тех <пор>, как помню себя. Маленькое, изящное, благовонное, колоритное, пропорциональное – не просто нравилось мне, а почти мучительно волновало, вызывая влечение страстное, всепоглощающее, проходящее сквозь все существо: сердце билось – быстро-быстро при одной мысли о подобном, я себя не помнил. Никогда не умел я быть увлеченным, заинтересованным; нет, всею душою я всасывался в то, что меня заняло, почти до экстаза, до самозабвения. Или полное равнодушие, незамечание, полная холодность – или всепоглощающая страсть, взасос, насквозь, огненно меня охватывавшая. Эмоций я почти не знал, ибо в душе моей внезапно вспыхивал эрос. Я, Павел-Савел, т. е. Эрос, всегда был эротиком.
Предметом эроса были птицы, маленькие в частности, и в особенности, как птицы, по преимуществу – колибри. И слово и вид колибри меня приводили в дрожание восторга. Увидеть на дамской шляпе колибри мне казалось верхом счастья, волнуясь и холодея, смотрел я на птицу-муху.
О колибри я старался выспросить, что могли мне сказать. Знал названия их разновидностей, и среди них «эльф» с хохолком казался мне прекраснейшим на свете созданием, таинственным, неядущим, близким к эльфам-духам существом. В душе я почти молился ему – во всяком случае, боготворил. И предельной мечтой моих желаний было видеть колибри у себя в доме, на шляпе у тети Юли или мамы, близко к себе, гладить иногда и целовать. Долго мечтал я. Вдруг как-то раз тетя Юля объявляет мне, что она делает себе новую шляпу и, чтобы доставить мне удовольствие, прикрепит к ней колибри. Радости моей не было конца, нетерпения же – тем более.
Вот в одно «после обеда» тетя Юля зовет меня в магазин – если не ошибаюсь, Богдасарова, это было в Батуме, где-то возле аптекарского магазина Триандопуло – выбирать на шляпу колибри.
Пошли. Было уже сумеречно. Колибри выбрали, я выбрал самую маленькую и самую изящно-блестящую птичку (она стоила дорого, но, видя мои умоляющие глаза, тетя решила взять ее) и не смел дышать от радости, не смел дышать – от боязни испортить ее. Птичка была завернута в белую папиросную бумагу, и тетя хотела взять ее себе, чтобы я не смял как-нибудь. Но я не решался доверить драгоценность даже тете Юле и обещал, что не сомну. Тогда в магазине мне показали, как надо взять пакетик – за верхний край, но не весь в руку. Пошли. Крепко-прекрепко сжимал я верхний край. На улице темнело. Проходим полдороги к дому, тетя спрашивает, не смял ли я колибри. Показываю ей пакетик. И видим ужас: нижний край развернулся, и птичка выскочила по дороге.
Замер от отчаяния и смущения. Пошли обратно, смотря под ноги, оглядывая весь тротуар, но птичка не находилась. Так и не нашли колибри. С холодом свершившегося непоправимого вернулись домой. Тетя была огорчена не менее моего, кажется, но, видя мое глубокое горе, не только не попрекала меня, но, напротив, утешала. Однако на новую покупку уж не было средств, и шляпа так и осталась без колибри.
Что мне нравилось в колибри (вставить).
Шляпа Орловской. Альбом колибри.