Читать «P.O.W. Люди войны» онлайн - страница 172

Джандат-хан повел нас смотреть на «свои танки», их у него было два. В ответ на вопрос, зачем они моджахедам и в каком направлении они на них ездят, старик с автоматом неопределенно пожал плечами.

Мы с Феррозом залезли в кузов пикапа, из которого, ощетинившись стволами, грозно и внимательно смотрели по сторонам бородатые бойцы в пакулях. Один из парней мне показался до смешного театральным моджахедом. Как и все остальные, он был в драных кроссовках, шарвар-камизе и пакуле, из-под которого – что само по себе невероятно – до плеч спускались черные вьющиеся волосы. Роста парень был невысокого, и это вкупе с непропорционально большим пулеметом Калашникова создавало ощущение нереальности. Ну не может моджахед, одной рукой поправляя короб с патронами, убирать другой девичий локон с глаз, а потом нежно глядеть на мир этими воловьими глазами. Не по правилам это! Но вот он – стоит передо мной в кузове «тойоты» и воркует свое «шугрия, шугрия, шугрия», когда я, по пуштунским правилам вежливости, приложил правую ладонь к груди и покачал головой влево и вправо. Потом, много лет спустя, критики фильма «Девятая рота» (все, как один, ветераны войны в Афганистане), мешая коньяк с жесткими эпитетами, говорили мне, что не бывает волосатых моджахедов, а я спорил с ними и твердил, что бывает. И у меня были доказательства. Когда Джандат-хан предложил вместе сфотографироваться, этот паренек с пулеметом и локонами встал в первом ряду моджахедов. Ферроз взял у меня жилет и, перекинув его через руку, посмотрел в камеру. Коротышка косился то на меня, то на Джандата. Фотография получилась забавной. Она до сих пор мне верно служит в качестве аргумента для военно-исторических споров.

Мы фотографировались на фоне танков. Один снимок горизонтальный, другой – вертикальный. Боевики уселись на танк Т-64 так плотно, что напомнили мне бойцов, позировавших на снимках времен Второй мировой войны. Танк Т-34, оружие победы, ствол поднят вверх, бойцы улыбаются, их десятка два. А эта грустная «шестьдесятчетверка» никак не была символом победы. Танк стоял на возвышении, на фоне полуразрушенных казарм, на его броне местами можно было найти выбоины от пуль и осколков, в неглубокие замысловатые щербинки серым шлаком забилась афганская легкая пыль.

– Откуда они здесь? – спросил я Джандата.

– Советы оставили, – проговорил старик. – Здесь был танковый полк.

– А вон там, – показал мой проводник на холмы, – сидели наши снайперы.

Я посмотрел на грозные пригорки. Наверняка целями снайперов, которые прятались там, были мои соплеменники. Место, где стояли «шестьдесятчетверки», когда-то было плацем танкового полка. Одного из многих полков сороковой армии Ограниченного контингента советских войск в Демократическом Афганистане.

Фотосессия продолжалась. Мы сделали еще несколько снимков на фоне танков. Потом на фоне казарм. Кучерявый боевик улыбался от снимка к снимку все шире. Наступило внутреннее расслабление. Очень опасное состояние, особенно предательское в условиях Афганистана. Все вокруг казались друзьями, пережившими взаимный разлад и вновь нашедшими взаимную дружбу и понимание. На вопрос «пойдем, шурави, съедим плов, а?» я был готов ответить положительно. Старый предводитель Джандат-хан неодобрительно смотрел на заискивающие игры боевиков с гостем, то бишь со мной, но при этом ничего не говорил. Его воины были вольны делать то, что хотели. В известных, конечно, пределах.