Читать «Странный дом, Нимфетки и другие истории (сборник)» онлайн - страница 80

«Приглашение на казнь» – типичная антиутопия тоталитарного общества, она вполне сопоставима с такими вещами, как «Замок» Кафки, «О дивный новый мир» О. Хаксли и «1984» Д. Оруэлла. В интервью А. Аппелю 1966 года Набоков сказал, что «Приглашение…» – наиболее «ценимая» им в собственном творчестве вещь. Многие русские критики и впрямь сочли эту тенденциозную повесть лучшей во всем русскоязычном творчестве Набокова (Шаховская, Бицилли, Олег Михайлов и др.). Здесь уместны два замечания: Набоков оборонялся романом «Приглашение на казнь» от обвинений в антигуманизме и снобизме, в демонстративном уходе от социальных тем; писатель действительно постарался выжать из темы – талант, противостоящий обществу пошляков у власти — все, что только было возможно. С другой стороны, Цинциннат Ц. – «герой самого сказочного и поэтического из моих романов» (Набоков), человек-поэт, вынужденный жить в атмосфере «прозрачности» и тупости общества, способный спокойно встретить смерть от руки палача, находящегося с ним в одной камере. Линия Цинцинната – наиболее удачное звено романа. Его рассуждения и сны пропитаны тем же составом, что и прошлые рассуждения Ганина, и будущие наблюдения Годунова Чердынцева в «Даре»… Вот одно из лучших мест романа: «В снах моих мир был облагорожен, одухотворен; люди, которых я наяву так боялся, появлялись там в трепетном преломлении, словно пропитанные и окруженные той игрой воздуха, которая в зной дает жизнь самим очертаниям предметов…».

Остальные же герои-призраки романа (Марфинька, Родион, Эммочка, мсье Пьер) рассыпаются даже быстрее, чем того желает автор, дающий в концовке «Приглашения на казнь» театральную развязку: «Все расползалось… Все падало. Винтовой вихрь забирал и крутил пыль, тряпки, крашеные щепки… картонные кирпичи…». Образ поэтичного, остро чувствующего Цинцинната – одна из неизбежных эманаций гения, и Набоков это блистательно подметил в романе. «Приглашение на казнь» вызвало бурю оваций «передовой» европейской общественности: наступали годы новой мировой войны, обличать тиранов и тирании сделалось модно, хотя и опасно. А вот и еще одна цитата: «Нет, я еще ничего не сказал или сказал только книжное… и я бросил бы, ежели трудился бы для кого-то сейчас существующего, но так как нет в мире ни одного человека, говорящего на моем языке, то заботиться мне приходится только о себе». Почти все читатели заметили в романе пощечину тоталитаризму, но проглядели «пощечину общественному вкусу», чем изрядно повеселили ироничного Набокова.

В 1937-38 гг. в журнале «Современные записки» был напечатан последний «русский» роман Сирина «Дар». Это блестящее по стилю произведение – итог всего «авто комментирующего» творчества Набокова до войны. Роман, в отличие от других предыдущих, так и не вышел отдельным изданием – то ли помешала война, то ли сыграла роль глава о Чернышевском, изъятая журнальными издателями. Примерно в то же время создавался на английском языке роман «The real live of Sebastian Knight». В 1938 году появляются и две пьесы Набокова – «Событие» и «Изобретение Вальса». «Событие» было даже поставлено русскими труппами в Париже и Праге, «Изобретению Вальс» повезло меньше – постановка пьесы состоялась только в 1968 г. в Оксфордском университете силами тамошних студентов. Критики отмечали «литературность» обеих пьес Наба, т. е. замечалось, что это пьесы по жанру, нежели тексты, предназначенные для театральных постановок. Однако из предисловия к американскому изданию «Изобретения Вальса» следует, что Набоков очень рассчитывал на постановку и даже сделал «замечания для господ актеров». Однако говорить о «Событии» как о событии в области русской драматургии нельзя: слишком много чеховского: чеховские герои, чеховские положения, чеховские реплики.