Читать «Военнопленные (Записки капитана)» онлайн - страница 59
Владимир Иосифович Бондарец
Виктор ушел. Мы остались в углу одни. Я решил, не откладывая, использовать удобный момент для разговора. Но с чего начать?..
— Можно взять лезвие?
— Попробуйте… Только не зарежьтесь.
Нужные слова потерялись. Я боялся, что Гамолов может только насторожиться, заподозрит меня в провокации, и тогда моя попытка может послужить только во вред.
— Владимир Александрович, у меня есть документ, с которым не плохо было бы познакомиться и вам.
— Почему «и вам»? — оторвался он от работы. — Что это за документ?
— Письмо немецкого офицера к своей жене.
— Любопытно… А зачем оно мне?
— Мне почему-то кажется, — начал я, запинаясь, — что вам можно доверить…
— Когда кажется, крестятся, — перебил он нетерпеливо. — Степень доверия зависит от знания человека. Вы меня знаете? — Зрачки Гамолова стали как булавочные острия.
— Нет, — признался я чистосердечно.
— А хотите мне что-то подсунуть.
— Давайте говорить прямо, Гамолов. Вашу листовку я читал на днях. Вы почерк изменили, но забыли о чисто механических навыках вашей руки. Я вот сейчас увидел, как вы написали «Андрей», и сразу вспомнил «Друзья». В обоих словах сочетание «Д» и «Р» написано одинаково.
Гамолов посмотрел на меня с интересом.
— Любопытно… Допустим, что писал листовку действительно я. Что же из этого?
— Значит, вы тот человек, которого я ищу.
— Гм… Снова встает вопрос о доверии.
— Вы мне можете пока не доверять…
— Имею к тому основания, — ввернул Гамолов.
— Но я вам доверяю. Наша жизнь в любую минуту может стать очень короткой, а я не хочу и не могу тратить время попусту. Впрочем, к черту разговоры. Возьмите письмо. Пригодится.
Я выпорол из пояса брюк мягкие зачитанные листки письма Артура Блюма.
Потом меня мучили сомнения: «Правильно ли я поступил? Что, если Гамолов не тот, за кого я его принял?» Хотелось переговорить с Воеводиным, но что-то удерживало от этого. Надо было подождать.
Несколько дней прошли в бесцельной болтанке из барака в барак. К Гамолову я в эти дни не ходил. К чему?.. Понадоблюсь — найдет.
Поздно вечером в тусклом свете единственной лампочки кто-то остановился у моего изголовья. Я чутьем угадал — Гамолов.
— Вы почему не приходите? Сердитесь?
— Нет.
— Тогда, может, побродим перед сном? Душно в бараке.
Над утихшим лагерем перемигивались голубые звезды. Приглушенный расстоянием донесся крик петуха, где-то очень далеко залилась лаем собака. Повеяло чем-то хуторским, очень знакомым и незабываемо родным.
Мы сели под стеной барака, закурили. Язычок пламени зажигалки выдвинул из темноты нос, губы и раздвоенный ямочкой подбородок Гамолова.
— Я прочитал письмо. По совести говоря — интересно, но применения ему не вижу. Все мы достаточно хорошо знаем, что теперешние фрицы — не прошлогодние. Другое дело — пустить бы его в массу солдат охраны, но с этим у нас дело пока туговато. Где вы его раздобыли?
Я рассказал о Лодзинском лагере, о Лешке, о Вольгасте, о Сукове, о капитане Пасечном и о том памятном дне, воспоминание о котором жило во мне до сих пор так отчетливо и болезненно, будто все произошло вчера.