Читать «Беседы об искусстве (сборник)» онлайн - страница 48

– Поэт выразил это лучше, чем я, – улыбнувшись, заметил Роден.

Произведения искусства – это самые высокие свидетельства ума и искренности человека, выражающие все, что можно сказать о людях и мире, вместе с тем они дают нам понять, что существуют вещи, познать которые невозможно.

Всякому шедевру присуща таинственность, от которой слегка кружится голова. Вспомните вопросительный знак, витающий над картинами Леонардо да Винчи.

Но я не прав, назвав этого великого мистика, – с помощью этого примера было бы слишком легко доказать мою теорию. Возьмем лучше такое возвышенное полотно, как «Сельский концерт» Джорджоне. В нем воплотилась нежная радость жизни, к ней, однако, примешивается меланхолическое опьянение, некий вопрос: что такое человеческая радость? Откуда она? К чему ведет? Вот загадка бытия!

Если хотите, возьмем еще «Собирательниц колосьев» Милле. Одна из женщин, изнемогая под палящим солнцем, разогнула усталую спину и смотрит вдаль. И мы, кажется, понимаем, какой вопрос вспыхнул в ее темном, неразвитом сознании: зачем все это? В этом кроется овевающая картину тайна.

К чему этот закон, сковавший человеческие существа страданием? К чему эта извечная иллюзия, заставляющая их любить жизнь, по временам столь мучительную? Проблема, наполняющая нас томлением!

Впечатление тайны оставляют не только шедевры искусства, связанные с христианской цивилизацией. То же ощущение испытываешь перед шедеврами античного искусства, например перед «Тремя Парками» Парфенона. Я называю их Парками по установившейся традиции, хотя, по мнению ученых, это изображение других богинь, – впрочем, это не столь важно… Группа из трех сидящих женщин, но позы их полны такого безмятежного величия, что они кажутся причастными к чему-то поразительному, неведомому нам… над ними витает атмосфера великой тайны: они же являлися небесными слугами нематериального вечного Разума, которому подвластна Природа.

Вот так художники устремляются к вратам Непознаваемого. Некоторые расшибают о них лбы; те, кто одарен более радостным воображением, верят, что до них через стены доносится мелодичное пение птиц, свивших гнезда в таинственном саду.

Я внимательно слушал хозяина мастерской, доверявшего мне ценнейшие размышления о своем искусстве. Можно было заключить, что усталость, приговорившая его тело к отдыху перед этим танцующим пламенем очага, предоставила его духу еще большую свободу, приглашая отдаться вольному полету мечты.

Я перевел разговор на его собственные творения.

– Мэтр, – обратился я к нему, – вы рассуждаете о других художниках, оставляя себя в тени. А между тем вашему искусству в сильнейшей степени присуща таинственность. Даже в ваших миниатюрных скульптурах ощутим порыв навстречу незримому и необъяснимому.

– Ха, дорогой Гзель, – откликнулся он, бросив на меня иронический взгляд, – если мне удалось «перевести» некоторые чувства на язык скульптуры, совершенно бесполезно вдаваться в словесные подробности; поскольку я не поэт, а скульптор, можно с легкостью прочесть все в моих работах, а если нет – значит, я не испытал этих чувств.