Читать «Беседы об искусстве (сборник)» онлайн - страница 36

Мне не составило труда вообразить этот прекрасный портал. Лоб писателя, поддерживающий тяжесть монументальной арки, – символ гения, ставшего опорой интеллектуальной и общественной жизни эпохи.

– Предназначаю эту идею архитектору, который захочет ее воплотить, – заметил Роден.

Здесь же в мастерской, рядом с замковым камнем, находится выполненный в гипсе бюст Анри Рошфора. Знакомый облик бунтаря: лоб весь в шишках, как у драчуна мальчишки, вечно задирающего приятелей; торчащий вихор, точно брошенный вызов; иронически поджатые губы; всклокоченная бородка – это вечный бунтовщик, человек, постоянно настроенный критически и воинственно. Вызывающая восхищение маска, на которой лежит отблеск одной из граней современной ментальности.

Заметив мое внимание к бюсту, Роден сказал:

– Также благодаря посредничеству Базира я установил отношения с Анри Рошфором, который возглавлял его газету. Знаменитый полемист дал согласие мне позировать. Слушать его было необычайно занимательно, поскольку в нем была остроумная жилка, но что до позирования, то он и секунды не мог усидеть на месте. Он шутливо укорял меня за излишнее тщание. Он уверял, посмеиваясь, что во время одного сеанса я прибавляю к бюсту комочек глины, а во время следующего убираю.

Несмотря на то что некоторое время спустя он присоединился к мнению знатоков, единодушно одобривших мою работу, он все же не хотел поверить, что бюст остался в точности таким же, каким был, когда я уносил его из дома. «Вы ведь многое подправили, не так ли?» – повторял он не раз. На самом же деле я и пальцем не дотронулся до своего творения.

Роден, протянув ладони вперед, закрыл одной знаменитый вихор, а другой – бородку и спросил меня:

– А теперь какое впечатление он на вас производит?

– Ну, скажем, римский император.

– Именно этого я и ждал от вас. До Рошфора мне никогда не доводилось встречать классический латинский тип в столь чистом виде.

Если убежденный противник Империи еще не догадывается о своем парадоксальном сходстве с профилями римских цезарей, держу пари, это его заставит улыбнуться.

Когда хозяин мастерской в ходе разговора упомянул Далу, я мысленно представил его бюст работы Родена, выставленный ныне в Люксембургском дворце.

Лицо, отмеченное гордым вызовом, тощая жилистая шея выходца из парижского предместья, кустистая борода ремесленника, нахмуренный лоб, насупленные брови бывшего коммунара – весь пылкий и высокомерный облик непримиримого демократа. Впрочем, благородный взгляд больших глаз, изящно очерченный овал выдавали страстного поклонника Красоты.

На заданный мною вопрос Роден ответил, что работал над бюстом в ту пору, когда Далу после амнистии возвратился из Англии на родину.

– Бюст никогда не принадлежал ему, так как наши отношения прекратились вскоре после того, как я представил его Виктору Гюго.

Далу был крупным художником, многие его работы, выполненные в превосходной декоративной манере, напоминают лучшие скульптурные композиции семнадцатого века.

Его наследие сплошь состояло бы из шедевров, не питай он слабости к официальным почестям. Ему хотелось прослыть Лебреном Третьей республики и играть партию первой скрипки в оркестре современных художников. Он умер, так и не достигнув осуществления своей мечты.