Читать «Любовь без слов (сборник)» онлайн - страница 22

Я трясла кулаками в воздухе:

– Меня никто не понимает! В родной семье! Это же катастрофа!

Двухлетняя Вика, до этого сидевшая на коленях у отца, обнимавшая его за шею, разжимала ручки, сползала и семенила ко мне, чтобы теперь меня обнять и пожалеть.

– Мамоська, я тебя сика-сика (очень-очень) лублю!

Прижимая к себе ребенка, я сообщала остальным:

– Устами младенца! Мы с Викулей остаемся.

Я почти уверена в том, что Лёню вся эта галиматья с эмиграцией не сильно волновала. Остаться было даже предпочтительней: не потеряешь время на переезд и обустройство. Ему противно было думать про сборы, чемоданы, перелет, про новую лабораторию, в которой не сразу освоишься. И у него появился бы железный отлуп моим притязанием на улучшение жилищных условий: я тебе предлагал прекрасный вариант, но ты заартачилась, теперь сиди и помалкивай. Что Лёню серьезно волновало, так это удастся ли вслед за собой в Америку перетянуть Прокопенко и Смолякова – его сподвижников, с которыми отлично работалось.

Если бы я не была чужда изотерическим глупостям, то сказала бы, что горячие волны наших диспутов достигли высоких кабинетов. Сама я в них не ходила, Лёня тем более. Но, на наше счастье, один высокий чин от науки отправился в мэрию и держал там речь. Мол, у нас доктор наук, с женой кандидатом наук, двумя детьми и тещей ютится в одной комнате коммунальной квартиры. Им предлагают соблазнительный вариант в Америке. Какой дурак не поедет? В том-то и беда, что останутся одни дураки!

Нам дали квартиру! Это была полнейшая неожиданность, растерянность, словно среди жаркого лета примчался Дед Мороз и отвалил королевский подарок. Прошибло даже Лёню, про Деда Мороза он сказал.

Лёня шмыгал носом, пытаясь засосать ноздрями губы, и бормотал:

– Черт знает что! Никогда бы не подумал, что наше государство как Дед Мороз…

– Это не черт знает что, а черт знает где! – Я лихорадочно искала на карте адрес нашей новой квартиры. Митино, у черта на куличках…

– На вашем месте, – сказала мама, – я не стала бы при детях столь часто вспоминать рогатого.

На щеках у мамы горел румянец. Она из тех женщин, которые вспыхивают. После смерти папы впервые вспыхнула.

Квартиру нам дали – не поверите! – четырехкомнатную. Потому что от государства! У него законы и постановления, а по постановлениям нам с Лёней за научные статусы положены какие-то дополнительные метры и площади.

В тот вечер, когда Лёня пришел с удивительным известием, когда дети улеглись…

Нет, погодите! Я должна пояснить.

Из-за житейской тесноты местом нашего с Лёней интимного супружества была ванная комната. Когда вся квартира утихомиривалась, когда ванная никому не была нужна… Ну не на кухне же! Хотя Лёня, шельмец, предлагал.

– Ни за что! – артачилась я. – С тебя станется завалить меня на газовую плиту и включить огонь.

Из ванной мы перебирались на кухню, пили чай и говорили, говорили, говорили… Первые десять минут, на волне женского вдохновения, которое нас, глупых, посещает после секса, – веры в то, что избранник сейчас для тебя на все готов, я талдычила про бытовые проблемы. Лёня кивал с умным видом, а потом начинал рассказывать о своих исследованиях.