Читать «Великолепный век. Все тайны знаменитого сериала» онлайн - страница 5

Не так уж давно творческая общественность Хмельницкой области (Украина) проводили мероприятия в связи с 500-летием со дня рождения знаменитой Роксоланы. Отмечая вместе со всем миром эту круглую дату, несколько тихих городков считали, что будущая султанская жена родилась в 1505 году именно в их «пенатах». На звание родного городка Роксоланы-Хюррем претендовали как минимум двое: Чемеривцы и Рогатин. При этом сам городок Чемеривцы появился только в 1565 году.

Памятник Роксолане в Рогатине

«Железные» аргументы о месте происхождения великой султанши состоят в том, что в 1919 году писатель и общественный деятель Осип Назарук, пребывая в Каменце-Подольском, что недалеко от Чемеривцев, пишет историческую повесть «Роксолана. Жена халифа и падишаха (Сулеймана Великого), завоевателя и законодателя». Писатель отмечал, что «польский посол Твардовский, который был в Царьгороде в 1621 году, слышал от турок, что Роксолана родом из Рогатина, другие данные свидетельствуют, что она родом из Стрийщины. Известный поэт Михаил Гославский пишет, что из городка Чемеривцы на Подолье».

О том, что дочь священника Анастасия Лисовская, известная в истории под именем Роксолана, «из Чемеривцев родом», говорится и в исторической повести Михаила Орловского «Роксолана, или Анастазия Лисовская», напечатанной в «Подольских епархиальных ведомостях» от 1882 года. Главным «законодателем места рождения» великой исторической персоны стал, конечно же, известный украинский писатель Павло (Павел) Загребельный, создавший свою незабываемую «Роксолану». Описывая ее внешность и быт, автор сообщает (или все же измышляет?): «В ее крови были неистовость отца и легкий нрав матери. Гнездилось это у нее в душе в таком беспорядке, что даже строгий учитель Иероним Скарбский, к которому посылал ее Гаврило Лисовский в ожидании чудес от своей единственной дочери, не смог навести в той душе хоть какой-то порядок, а, наоборот, еще больше взбудоражил все то, что до времени было приглушено, жило только в зародыше, еще и не проклевываясь к жизни. <…>. Пережила утрату матери, которую четыре года назад взяла в плен орда так же, как теперь ее самое, бесследно исчез несчастный отец в пылающем Рогатине, пережила собственную смерть или какое-то подобие смерти, чтобы теперь воскреснуть, как на старенькой иконе в отцовской церкви Святого духа, но не в таинственном сиянии святости, не для поклонений вопящей от восторга, одуревшей от чуда толпы, а для прозябания понурого, почти животного. Единственное, что она могла, – это возвращаться без конца памятью в родной Рогатин, к крутым тропкам со щекочущим спорышом по сторонам, к густому малиннику за раскидистой грушей, которая зимой грустно чернела среди снегов, а летом накрывала зеленым шатром чуть ли не всю усадьбу Лисовских. И дом свой видела с крутых улиц Стамбула так явственно, словно стояла перед ним, дом из толстых сосновых бревен, просторный, с окнами на высокий ольшаник, за которым внизу бежит Львовская дорога, упираясь возле вала под горой в Львовские ворота со старым перекидным мостом через ров, а во рву буйство лопухов, лягушки блаженствуют в вечных дождевых лужах, змей и ужей скапливается такое множество, что вот-вот поползут они на Рогатин».