Читать ««Як» – истребитель. Чужая судьба» онлайн - страница 90

Наконец все закончилось. Стих гул моторов, перестали стрелять зенитки, погасли прожектора, только за окном все равно было светло – небо освещалось пламенем пожара. Госпиталь наполнился шумом шагов, взволнованными голосами: возвращались раненые. Они приходили возбужденные, шумно обсуждали: где и как рвануло, как вздрагивало здание при бомбежке. Утром разговоры продолжились, все «обсасывали» вражеский налет, рассказывали о пережитом. Виктор и капитан в этих разговорах не участвовали.

Город бомбили еще несколько раз. Это стало привычно, как и ежедневные процедуры, как регулярное питание, как длинная и размеренная жизнь в госпитале. Здесь появилось очень много времени, чтобы подумать, просто потому что больше ему делать было нечего. Читать он еще не мог, при покидании самолета Виктор сильно ударился обо что-то головой, буквы начинали плясать перед глазами, и все это отдавалось сильной болью в затылке. А больше делать было совершенно нечего, разве что думать. Этим он и занимался.

Он долго размышлял, как так получилось, что его сбили, и решил, что его, скорее всего, срубил «мессер»-охотник. Не нужно было любоваться на летящие на фоне облаков «пешки», целее был бы. Это объясняло и пулевое ранение в левую ногу, и жменю осколков в левом боку, и горящие баки левого же крыла. Он разговаривал с врачом, и, судя по каналу раны, пуля попала в него чуть сбоку, сзади снизу, и стреляли не с земли. Значит, получается, что «мессер» вынырнул из облаков, пристроился слева ниже и дал очередь. Ведомый помешать не смог или не сумел, ведущий группы, скорее всего, тоже не увидел или не успел предупредить. А может, и радио засбоило. В итоге получилось именно то, что получилось, а он, скорее всего, уже инвалид, и впереди хорошего мало. Виктор вспомнил, как в кабину рвалось пламя и как он пытался выпрыгнуть, и задрожал. Стало страшно, очень страшно, и сильно хотелось жить…

Повязки с головы и шеи ему уже сняли, и теперь он часто ощупывал лицо, аккуратно разминая рубцы ожогов. Зеркало ему так никто и не принес, впрочем, Виктор и не просил. Смотреть на свое новое лицо ему было страшно. С ногой же все было плохо. Врач стал все чаще и чаще задерживаться у его койки при обходе, взгляд у него становился сосредоточенный. Нужно было делать еще одну операцию, и однажды утром Виктора понесли в операционную. В лицо бил яркий свет лампы, внутри у него все тряслось от страха, но он старался мило улыбаться молодой медсестре.

В себя он пришел вечером. Болела голова, его мутило, но настроение было чудесным. Нога жутко болела, дергая ежесекундно, но она была на месте, никто ее не отрезал. И это было хорошо. А еще через три дня он увидел Таню.

Это случилось совершенно неожиданно, даже несколько буднично. Его и еще нескольких раненых перевозили в другой госпиталь. Все переводимые были тяжелые, никто из них не мог передвигаться самостоятельно. На телегах их довезли до Туапсинского вокзала, где расположили прямо на земле в ожидании санитарного поезда.