Читать «Рассказы о пластунах» онлайн - страница 6

ГАЛИНА

Лейтенанта Бабенко ранило в бедро и в левую руку. На несколько минут он потерял сознание, потом пришел в себя и заскрипел зубами от боли. Парторг сотни Иван Плетнев, взвалив его на свою широкую спину, понес через огород к подвалу, где расположилась медсестра Галина Баштык со своими бинтами.

Идти было неловко: приходилось перешагивать через гряды, тяжелю встряхивая раненого. Чтобы не стонать от боли, Бабенко пел: «Ты не плачь, не горюй, моя дорог-гая…» Дальше он слов не помнил и, пропев эту привязавшуюся строку из полузабытой песни, начинал снова: «Ты не плачь, не горюй…»

Плетнев от этого пения страдальчески морщил лицо, но молчал. Подойдя к двери подвала, он аккуратно, став на одно колено, опустил лейтенанта на землю.

— Галина, — позвал парторг, — прими-ка лейтенанта.

Из подвала вышла девушка с большими суровыми глазами. Маленькая, тонкая, в коротком бешмете и казачьих шароварах, заправленных в сапоги, она походила на мальчика, у нее и движения были мальчишеские — резкие, угловатые. Только волосы, собранные на затылке в тяжелый узел, вьющиеся на висках, выдавали в ней девушку.

— Перестаньте петь, — строго сказала Галина.

Бабенко покосился на нее и стал петь тише.

Плетнев помог девушке снести раненого в подвал.

— Осторожно, — предупредила она, когда парторг перешагнул порог, и, обнаруживая немалую силу, приподняла лейтенанта.

Подвал имел надежное перекрытие — полукруглую цементную крышу. Вниз вели широкие прочные ступени, пол в подвале тоже был цементирован. У стен его застелили соломой, на которой сейчас лежало двое раненых пластунов. Лейтенанта положили против лестницы. Прямо над ним, у самого перекрытия, светилось узкое, как бойница в доте, окошко.

Плетнев ушел, а Галина склонилась над лейтенантом. Бабенко зажмурился и стиснул зубы. Когда сестра закончила перевязку, он вытер ладонью холодный пот со лба и открыл глаза.

— Ну как? — тихо спросила Галина.

Лейтенант рассмотрел на верхней губе у нее темный пушок, вспомнил чью-то фразу: «Усы у женщины — признак темперамента…» А кто сказал эту фразу — забыл. Подумал с досадой: «При чем тут темперамент, лезет в голову черт знает что».

Галина еще раз спросила:

— Ну как, товарищ лейтенант?

— Живем, — ответил он и опять отер лоб, на этот раз рукавом бешмета.

Сестра отошла и занялась другим раненым.

Полежав немного, Бабенко приподнял голову и огляделся. В углу, сразу влево от лестницы, сидел немолодой казак с перебинтованной ногой. Он шарил в своем вещевом мешке, выискивая там что-то. Найдя, кидал в рот и неторопливо жевал, моргая маленькими глазами с рыжими ресницами.

Ближе к лейтенанту полулежал, опираясь затылком и спиной о свернутую черкеску, сержант с красивым лицом, чернобровый, густо заросший черной щетиной. Галина сидела около него, подогнув под себя одну ногу. Они о чем-то негромко говорили. Бабенко вдруг позавидовал сержанту. Ему захотелось, чтобы и с ним сестра поговорила вот так же дружески, что-то рассказала доверительно, как она рассказывает сейчас чернобровому сержанту.